все, что только было в нашем распоряжении.
У нас было пианино, на котором никто не играл.
Телик у нас отбывал пожизненное.
Диван – двадцатку.
Иногда звонил телефон, и один из нас выходил за порог, сбегал с крыльца и трусил к соседнему дому: это всегда звонила старушка миссис Чилман – купила бутылку томатного соуса и не может отвернуть треклятую крышку. Затем тот, кто уходил, возвращался, отпущенная входная дверь громко хлопала за ним, и жизнь текла дальше.
Да, для нас пятерых жизнь текла непрерывно.
Это мы вколачивали друг в друга и выбивали друг из друга, особенно когда все складывалось точно как надо или совершенно вкось. Она текла, когда мы выходили под вечер на Арчер-стрит. И шли гулять в город. Башни, улицы. Встревоженные деревья. Выхватывали обрывки громких разговоров, доносившихся из пабов, домов и квартир, полностью уверенные, что все здесь наше. Мы едва ли не всерьез думали все это собрать и унести домой под мышками. И не важно, что наутро, проснувшись, мы увидим, что все опять ушло, разбежалось, все эти здания и яркий свет.
А, и еще одно.
Наверное, самое важное.
В коротком списке бесполезных домашних животных мы были, насколько нам, в конце концов, стало известно, единственными, кто держал мула.
И какой это был мул!
Животное, о котором идет речь, звалось Ахиллес, и повесть о том, как он оказался на нашем городском дворе посреди одного из конных кварталов мегаполиса, – это долгая эпическая песнь. С одной стороны, там действуют заброшенные конюшни и тренировочные дорожки позади нашего дома, устаревшее муниципальное постановление и грустный старик толстяк, писавший с ошибками. С другой – наша покойная мать, наш беглый отец и наш младшенький, Томми Данбар.
И в тот момент даже не всех в доме спросили: появление мула вызвало препирательства. После как минимум одного жаркого спора с Рори…
(– Эй, Томми, что у нас творится?
– Что?
– В смысле: «Что?», ты угораешь? Там во дворе осел!
– Не осел, это мул.
– Да какая разница?
– Осел – это осел, а мул – это помесь ос..
– Мне насрать, хоть он на четверть лошадь, скрещенная с драным шетландским пони! Что он делает у нашего сушильного столба?
– Он ест траву.
– Это я сам вижу!)
…мы все же как-то договорились его оставить.
Или, если точнее, мул у нас остался.
Как и с большинством других животных Томми, с Ахиллесом возникли кое-какие трудности. Самая большая заключалась в том, что у мула были свои запросы: москитной сетки на черном входе у нас давно не было, и мул завел обычай проходить в дом, если дверь оставляли приоткрытой или тем более распахнутой. Такое случалось не реже чем раз в неделю, и не реже чем раз в неделю у меня падало забрало. Начиналось примерно так:
– Гос-споди Исусе!!!
В то время я яростно божился, характерно разрывая пополам «Гос-споди» и сильно ударяя на «ИсУсе».
– Я
