не ломать голову над тем, что теперь делать, как думать, как…
– Понимаю, вы подавлены, – попытался утешить ее магнат Лето. – Но лишь потому, что пытаетесь понять действия мистера Сенсена разумом. Вы умеете думать, мисс Фостер. Ваш разум логичен, умен, силен. Но знаете, что сильнее?
Он указал на ее сердце.
– И что это значит? – поинтересовался Грейди. – Мы теперь полагаемся на подростковые чувства?
– Я бы не стал отбрасывать их. Мисс Фостер понимает мистера Сенсена так, как не можем мы. В Аллювитерре я внимательно наблюдал за ними. Он открылся ей. Положился на нее. Доверился ей. Ну так, – его глаза встретились с глазами Софи, – что говорит твое сердце?
Софи скрестила руки на груди, жалея, что не может запустить туда руку и вытащить ответ. Вместо этого она слышала только разум, переполняющий мысли воспоминаниями:
Киф, плачущий в ее плечо в день, когда она рассказала о возможной смерти его матери.
Пижамные вечеринки у окон, которые они устраивали, чтобы не переживать самые тяжелые ночи в одиночку.
Его комната, забитая записками и бумагами, где он отчаянно пытался собрать воедино правду, скрытую в прошлом.
Совсем маленький Киф, сидящий в Атлантиде и ждущий семью, которая забыла о нем.
Воспоминания повторялись вновь и вновь, пока их не затмила другая картина.
Киф, сидящий в палатке целителя в Эксиллиуме, испуганный, злой мальчик, потерявший привычную маску веселья и уверенности.
Воспоминания ничего не говорили. Но сердце от них ныло – заставляло жалеть, что она не может обнять его и все исправить.
Магнат Лето кивнул, словно подслушивал ее мысли. Отчего она задумалась…
– Пока мы жили в Аллювитерре, вы хоть раз читали его мысли?
Телепатам нельзя было вмешиваться в чужие жизни без разрешения – но магнат Лето никогда не следовал правилам.
– Ты спрашиваешь, знал ли я, что он планирует вступить в «Незримые»? – спросил тот. – Я знал, что он над этим раздумывает. Но это была невероятно робкая мысль. Она укрепилась, лишь когда вы отправились в Равагог – и даже тогда, он все равно не решил до конца. Но могу сказать, что он рассматривал это как необходимое зло, нужное, чтобы исправить проступки его матери.
– «Зло», это точно, – пробормотал Грейди. – Если этот мальчишка еще хоть раз к тебе подойдет, используй на нем инфликцию со всей силы.
– Грейди! – ахнула Эдалин.
Она стояла в отдалении вместе с Кадоком, ее мускулистым телохранителем, по сравнению с которым даже Сандор почти что казался тощим, и так тихо смотрела на пастбища с расхаживающими по ним динозаврами и другими невероятными животными, что Софи о ней позабыла.
– Позволь напомнить, что Киф делает то же, что пыталась сделать наша дочь, – сказала она Грейди.
От ее слов он пошатнулся.
Софи они тоже задели.
Джоли
