+ балбесы + юная сказочница без лифчика под блузкой), когда местный фантаст, крякнув, достал из портфеля свое – папку с только что законченным романом. Фантаст был стабильно читабелен, подражал Стругацким и переводился на языки братских стран. ГМ его физиологически не переносил, из-за неопрятной лысины и тяжелой серьезности, которую фантаст сохранял, даже блюя с перепоя.
Он давно обещал этому автору протекцию в ленинградском журнале. ГМ вообще обещал много и с удовольствием. Ему нравилось смотреть, как глупеют лица обнадеженных. Вот и сейчас он изобразил кулаком правой руки жест стопроцентной гарантии, глядя через плечо визави на сомлевшую юную сказочницу, прикидывая: стоит ли оно того?
Он намеревался прийти к окончательному решению, когда спровадит гостей, но балбесы вдруг встали со словами, что им пора (никто не возражал), а девичье тело они забирают с собой, потому что так надо. ГМ слегка опешил. Председатель местного отделения, стихотворец и простая душа, грубо возразил балбесам, что без них как-нибудь разберутся с телом. Тогда они нагло спросили, надо ли уведомить администрацию гостиницы о бесчувственно пьяной девушке, которая остается в номере таком-то до утра? Умный ГМ не дал простой душе устроить драку и, наблюдая эвакуацию сказочницы в неизвестном направлении, представлял на разные лады, как распорядятся балбесы свой добычей.
А через полчаса обнаружилось, что они и коньяк сперли, две из последних четырех бутылок. То есть оборзели беспредельно. Эту пьянку, решил ГМ, следует закончить на высокой ноте. Он распрощался с коллегами, усадил их в такси, а сам остался стоять на перекрестке созерцателем ночи. Осенняя улица золотилась фонарями. Поблескивали лужи на трамвайных путях. И сам трамвай, очень кстати, громыхая, ковылял со стороны вокзала. Восхитившись отзывчивостью этого мира, ГМ расстегнул плащ и занял удобную позицию в одном шаге от рельсов.
Трамвай задерживался на светофоре. Зевающая вагоновожатая, увидев одинокую длинную фигуру, вопросительно полуоткрыла переднюю дверь. Писатель помотал головой в знак отказа и хищно улыбнулся. Поворотом ручки женщина затворила дверь. Мигнул зеленый. Трамвай приближался, набирая ночную скорость, дыша перегаром машинного масла.
ГМ считал про себя: три, два, один… «Пуск!» – закричал он во весь голос, выхватил из-за пазухи рукопись и метнул под колесо. Папка упала идеально, как надо, и была разрезана точно пополам. ГМ станцевал на шпалах канкан, улюлюкая по-индейски, в вихре обрывков фантастического романа. Колёса хорошо его покромсали.
По дороге в гостиницу он убеждал себя в том, что признателен балбесам за избавление от банальности.
Он любил путешествовать, как всякий романтик из шестидесятых. Юношей выучился на гляциолога, чтобы попасть в Антарктиду. Исполнил мечту и узнал, что научные экспедиции – зеленая тоска и сплошное пьянство, особенно когда пересекаешь Индийский океан. Но не растерялся, не спился, а потратил пустое время на сочинение приключенческих романов о подвигах
