произнес он сквозь зубы. – Дело молодое.
Той же ночью, перед тем как трахнуть в попку юную сказочницу, ГМ излил на нее полбутылки игристого и облепил, как горчичниками, рукописью балбесов. Читал до утра и смеялся. Бесценный опыт.
В следующем сезоне он повысил градус наслаждения до головокружительного. Публично расхвалив балбесов за то, что те явили миру очередную часть своей саги, ГМ подстерег их в курилке и шепотом рассказал, что избран в жюри «Русского Букера», куда собирается номинировать трилогию о дурдоме.
– Саша в полном восторге, он поддержит. «Посев» в этом году сидит на мели, но к оглашению результатов книга, я думаю, все-таки выйдет.
Они чуть сигареты не проглотили.
– А можно написать Саше Соколову? – блеющим голосом спросил один из них.
– Написать-то вы можете, – улыбнулся ГМ. – Только Саша вряд ли ответит. Ужасный мизантроп.
А на четвертый год всё кончилось. Союз и нерушимость оказались пшиком. Накрылись загранки. В телевизоре ликовали пошляки. Юная сказочница обзавелась членским билетом и ядовито шипела, когда ГМ пощипывал ее задницу. Да и вообще из-под масок совписов вылезло такое… Стервятники, шакалы, трупные черви с загребущими руками. Литературу пришлось отложить. Всю осень и зиму он, как Геракл, занимался исключительно склоками и приватизацией. Поэтому обрадовался, словно родному, звонку от балбесов. Голос в телефоне промямлил, что вот, мол, у вас в городе проездом, и хорошо бы встретиться. «Какой разговор!» – воскликнул ГМ, на мгновение опять почувствовав себя мэтром. Встречу назначили недалеко от центра, в пивнушке на задворках оперного театра.
За столом сидела одинокая и довольно унылая фигура.
– Где второй? – бодро спросил ГМ, подзывая официантку.
– Уехал в Аргентину. Пристроился в очень либеральный сумасшедший дом. Всем доволен.
– Ого!
ГМ подумал, что, наверное, зря пришел, ведь балбесы работали в паре, вряд ли с одним будет так же весело. Принесли пиво.
– Ну что ж, соавтор, – ГМ поднял кружку. – Выпьем за упокой. Нашего союза нет, да и ваш, я смотрю, развалился.
Выпили, помолчали.
– А теперь – за новую жизнь! Только подожди, пивом не чокаются. У меня есть закрепитель, – достал из внутреннего кармана мерзавчик «Распутина», соорудил ёрш и опять поднял кружку сильной рукой: – Пей, Иван Гордист!
Они пили, и заведение понемногу наполнялось тенями. Входили первопроходцы запоя, успевшие трижды отречься от заблуждений, входили доносчики и требовали долива после отстоя, входили подруги жизни – первая, вторая, третья, – целый клубок извивался у двери. Являлись трезвенники, на поверку всегда оказывавшиеся самыми крупными сволочами. Вечер становился на рельсы и катил по известному сценарию: разбег, взрыв, надрыв, безумие. Кто-то картавый рычал: «Стар-р-рик, ты не был на Север-р-рном полюсе!» Стихотворец, простая душа, пару лет
