style="font-size:15px;"> – Вот оно что!
Мне почему-то казалось, что племянник Альберта – юноша студенческого возраста, а тут этакий сверчок. Лет десяти на вид. Ну, самое большее одиннадцати. Значит, кроме него некому было исполнить важную миссию встречи. Ну и на том спасибо…
– А как тебя зовут-то… племянник?
Он сказал с прежней сипловатостью:
– Ерофей.
– Ого…
– Почему „ого“? – спросил он подозрительно.
– Солидное имя. В давние времена был казак Ерофей Хабаров, открыватель Сибири. В честь его – город Хабаровск.
Щуплый Ерофей хмыкнул:
– Да знаю я… Есть еще станция Ерофей Павлович. Только я тут ни при чем…
– Понятно… Так тебя и звать – Ерофеем? Или есть еще какое-то имя? Так сказать, для домашнего пользования?
Он шевельнул уголком рта (вроде улыбки), провел тыльной стороной ладони под носом.
– Можно „Ерошка“…
Имя „Ерошка“ ему подходило. Его растрепанной пыльной одежонке, кедам без шнурков и простецкому скуластому лицу со вздернутым носом, обветренными губами и коротенькими насупленными бровями. Единственное, что не вписывалось в портрет – это волосы. Ерошке полагается быть кудлатым, а у этого – прическа аккуратного английского школьника. Пряди пепельно-песчаного цвета были тщательно расчесаны на косой пробор. Слева лежали на виске коротким крылышком, справа накрывали голову широким гладким крылом, край которого чуть загибался над ухом. Я подумал, что, может быть, Ерошку специально приукрасили так перед встречей незнакомого гостя.
Он словно прочитал мои мысли. Сердито лизнул ладонь и провел ею по волосам. Глянул исподлобья:
– Ну что? Идем?
– Идем! – Я с готовностью подхватил чемодан. И понял, что почему-то слегка робею перед этим насупленным пацаненком. Словно незнакомый Ерошка знал про меня больше, чем следует.
Он пошел впереди, и тонкая трикотажная кофта колыхалась на нем, как обвисший флаг на древке. На спине тоже была желтая надпись „CICIMORA“ („кикимора“ или „цицимора“?), но уже без зеленого существа.
Не оглядываясь, Ерошка вдруг сказал:
– А можно я буду говорить вам „дядя Слава“? А то с отчеством слишком длинно.
– Пожалуйста! – я даже обрадовался. Такое родственное обращение могло способствовать налаживанию отношений. Ерошка тряхнул головой (отчего прическа слегка растрепалась). Оглянулся. Теперь он улыбался. Блестели крупные и желтоватые (видать, давно не чищенные) зубы. И в глазах искорки. Он задержал шаг и пошел рядом. Взялся за ручку чемодана:
– Давай… то есть давайте, я помогу.
– Да что ты, он не тяжелый…
С вокзала мы вышли на Станционную улицу. Знакомые двухэтажные дома с чугунными балконами, булыжная мостовая. Тротуары из гранитных плит и такие же гранитные столбики с железными кольцами. Лет сто назад к ним привязывали извозчичьих лошадей. Роняли редкий пух знакомые высокие тополя.
– Далеко
