Вот закончится суд – отдохну недельку.
Может быть, это я осёл? Всё-таки зря я сходил к доктору. Но от этих ночных бдений становишься каким-то раздражительным, нервным. Боли нет, только голова тяжёлая, и порой перед глазами плывёт туман. Я подумал: может, бром или хлорал, что-нибудь этакое доктор пропишет и мне полегчает. Но оставить работу? Экий вздор! Надо же предложить мне такое! Ведь это как бег на длинной дистанции. Поначалу делается не по себе: сердце колотится, задыхаешься, но превозможешь себя, бежишь дальше – и приходит второе дыхание. Нет, не брошу работу – и буду ждать второго дыхания. Даже если оно не появится, всё равно не сдамся. Два тома уже осилил, и третий уж близок к концу. Хорошо замёл свои следы этот подлец. Ну ничего! Он от меня не уйдёт.
9 января. – Не собирался идти к доктору ещё раз, однако пришлось. «Изнуряю себя, этак и надорваться недолго, подвергаю опасности свой рассудок». Весёлая история, нечего сказать! Но я рискну, несмотря ни на что, – вынесу это напряжение. Пока я способен работать, пока рука ещё может держать перо – старому греховоднику от меня не уйти!
Заодно расскажу и о странном случае, приведшем меня к доктору во второй раз. Постараюсь как можно точнее описать свои симптомы и ощущения. Во-первых, они интересны сами по себе – «любопытный психофизиологический случай», как выразился доктор, а во-вторых, я совершенно уверен, что вскоре они будут казаться расплывчатыми и нереальными, как грёза, которую видишь впросонье. Опишу-ка я их, пока ещё они свежи в памяти, хотя бы для того, чтобы немного отвлечься от этих бесконечных подсчётов.
Итак, в моём кабинете стоит зеркало в старинной серебряной оправе. Его подарил мне друг, большой ценитель антиквариата. Насколько мне известно, он приобрёл его на аукционе и понятия не имеет, откуда оно. Зеркало большое: три фута в ширину и два в высоту. Оно стоит у стены на приставном столе слева от меня. Рама плоская, около трёх дюймов в ширину, и до того старая, что трудно определить, когда она отлита; пробирного анализа не сделаешь. Стекло со скошенными углами выступает над поверхностью рамы и обладает великолепными оптическими свойствами. Ни одно современное зеркало, как мне кажется, не даёт такой перспективы.
Оно расположено так, что, сидя за столом, я не вижу в нём ничего, кроме отражения красных занавесок. Но минувшей ночью случилась странная история. Я работал уже несколько часов, с трудом пересиливая себя. Взгляд то и дело затуманивался, на что прошлый раз я жаловался врачу, – приходилось прерываться и протирать глаза. Случайно я взглянул на зеркало и увидел престранную картину. Отражения красных занавесок больше не было. Стекло словно покрылось паром, но не на поверхности, которая сверкала как сталь, а где-то в самой глубине. Эта туманность вдруг начала медленно вращаться вверх-вниз и вскоре превратилась в плотное клубящееся облако. Оно казалось таким объёмным, реальным, что я поспешно повернулся, подумав, не загорелись ли занавески. Следовательно, рассудок меня не оставил. Но никакого пожара
