оркестр, безобразно вторгаясь в ночную тишину. Вскоре дюжина пьяных уэльсцев затеяла потасовку, шумную и бестолковую. Но эти звуки наконец тонут в плеске волн, и вновь слышна безмолвная музыка гор.
Как унылы и серы укрывшиеся от холода города, ютящиеся в валлийских долинах! Видно, что эти дома принадлежат побеждённому народу, от которого отвернулась удача. Рано утром, когда я стоял в дверях гостиницы и повсюду – куда ни глянь – виднелись невзрачные каменные строения, мной овладело уныние, гнетущее ощущение куцей, бесцельной жизни. Лишь выйдя за пределы города на мост, перекинувшийся через реку, я почувствовал некоторое облегчение. Наблюдая, как течёт вода, я заметил внизу широкий луг, который простирался на четверть мили. С северной стороны тянулась гряда холмов, поросших ясенем, орешником, дубом, тут и там виднелись первобытные скалы. Среди деревьев проглядывали дома из тёсаного камня, принадлежащие богатому люду, а неподалёку росли низкорослые каштаны, ветвистые буки, тут и там перемежавшиеся тёмными соснами. Над ними вставали крутые, в изломах, скалы, поросшие вереском склоны, а над ними хмуро высился Хенфинидд.
На берегу я заметил человека с удочкой. Он шёл по воде по направлению к мосту. Когда он приблизился, я узнал в нём Эрлангера. Он подошёл и сел на парапет. В корзине у него лежал улов – дюжины две форелей.
– А места тут рыбные – так и плещутся. На жареный картофель клюют, – сообщил он мне.
Эрлангер достал из кармана портсигар, предложил мне манильскую сигару и закурил.
– Предпочитаете трубку? М-да, трубки созданы для праздных людей, студентов и им подобных. Для трубки нужно слишком много приспособлений. Кисет, табакерка, проволочка для прочистки, стопор для набивания. Я пристрастился к манильским сигарам, когда был в Индии. С тех пор курю только их.
Сидеть на мосту солнечным майским утром, смотреть на залитый солнцем поток и курить трубку с человеком, знающим толк в хороших сигарах, – это ли не высшее наслаждение, которое можно вкусить на берегу безмолвного потока?
В блеске и роскоши тщеславного света я сделал как-то приятное для себя открытие – изысканный аромат трубки. Увы, табак бывает такой сырой, и курящий сигару лишён возможности насладиться тонким божественным ароматом табака, а стало быть, его удовольствие далеко от полноты.
– Что вы думаете о нашем прииске? – поинтересовался я.
– Что же, дела идут вроде неплохо, но прииск – это как лошадь. Надо вкладывать в него большие деньги, делать ставки, но нельзя ожидать, что твоя лошадь всегда будет первой. Впрочем, если бы у меня были лишние деньги, я бы с неменьшей охотой вложил их в прииск. А какая у вас доля?
– Всего лишь сотня фунтов акциями.
– Ну, тогда ничего страшного, даже если вы окажетесь в проигрыше, большим ударом для вас это не будет.
– Боюсь, что будет. У меня, кроме этого, ничего нет, разве что скудное отцовское вспоможение.
Эрлангер глубоко затянулся и выпустил
