Почти не болит. Татьяна Вольтская

      Ранним дымчатым утром, на стыке

      Сна и яви, густеет творог

      Облаков, бесшабашные тыквы

      Продают у обочин дорог.

      Догорела свеча иван-чая,

      Зверобой превратился в дымок.

      Тайным словом тебя величаю,

      Запираю словцо на замок:

      Никому на него не польститься,

      Как на лето – не вырвать из рук.

      Ты вернешься ко мне, будто птица,

      Улетающая на юг.

      Сыплет осень монетами круглыми,

      Торопливо считает столбы

      За окошками: что не долюблено —

      Долюби, долюби, долюби!

      А над дачными сотками-сотами

      Дождик звякает – чистый Валдай:

      Все, что было кому-то не додано,

      Кулачок разожми – и отдай.

      И того, кто заждался-замучился,

      Не томи – поцелуй его всласть:

      Жизнь рассыпалась, скрылась за участью,

      Мелкой пташечкой пронеслась.

      Она придет – мы встанем раненько,

      Поежимся разок-другой,

      И новенького льда керамика

      Нежданно хрустнет под ногой.

      И будет Джотто: синь и золото,

      Шиповник, тлеющий в горсти.

      Она придет – но что расколото,

      Уже не склеить, не спасти.

      И что ей благолепье Джоттово —

      Поселок, рощица, перрон —

      Она возьмет и подожжет его,

      Не дрогнув, с четырех сторон.

      И клены по ветру закружатся

      И звезды красные свои,

      Не удержав, уронят в лужицы

      И в глиняные колеи,

      И зашатаются, как пьяные,

      Теряясь к ночи в трех соснах,

      Забор, крылечко с Мариванною

      И небо в крупных орденах.

      Вот лежит он на скамейке —

      То ли брат, то ли двойник,

      И слюна сбегает змейкой

      На потертый воротник.

      И его любила мама:

      – Спи, тепло тебе? – Тепло.

      Чтó хребет ему сломало,

      Душу бедную сожгло —

      То ли травка, то ли водка,

      То ли ушлые дружки?

      Золотистая бородка,

      Стоптанные башмаки —

      Словно не дошел до Мекки,

      На Афон, в Иерусалим —

      И свалился на скамейке,

      Для гуляющих – незрим:

      Вшивый, конченый, бездомный,

      Беспробудный, молодой —

      В сердце осени бездонной,

      Словно Царство, золотой.