ему боль.
Медленно, по-прежнему стараясь не смотреть на него, я протягиваю руку. И жду.
Чего именно, не могу сказать.
В следующее мгновение, вместо острых зубов, я чувствую на своей руке его дыхание – он с любопытством, но все еще осторожно меня обнюхивает.
«Эй, – говорю я, когда он подталкивает меня носом. – Так мне щекотно».
Он отстраняется, чтобы посмотреть на меня, и издает звук, похожий на ворчливое фырканье. Дрожа, я делаю еще несколько шагов вперед и тогда могу запустить пальцы в его мех, невероятно мягкий и чистый. Я чувствую давящий комок в горле и жжение в глазах.
«И жили они долго и счастливо, – говорю я ему. – Обещаю».
«Эй! Какого черта ты тут делаешь?»
При звуке голоса г-на Касея я шарахаюсь назад. Через мгновение он хватает меня и отшвыривает назад с такой силой, что я едва не падаю.
«Ты что, пытаешься быть убитой?» – г-н Касей трясет меня так сильно, что мои зубы стучат друг о друга.
Медведь с ревом бросается на г-на Касея, который, быстро толкнув меня на пол, начинает хлестать медведя и не останавливается до тех пор, пока тот не падает замертво. Бело-желтая пена выступает из его пасти.
Я вскакиваю на ноги. Теперь туман рассеялся, теперь полыхает пожар. «Ему так не нравится! Вы – недобрый человек!»
Г-н Касей разворачивается ко мне. Выражение его лица смягчается, и на мгновение мне кажется, что он сожалеет о том, что сделал.
Но потом… он улыбается. Его улыбка ужасна, словно врезана в лицо. «Знаешь, какие большие проблемы у тебя будут, оттого что ты здесь? Это – мое животное. Я даю тебе пять секунд, чтобы убраться отсюда, или я тебя выпорю». Он поднимает кулак, и хлыст соскальзывает с него и начинает подпрыгивать, ударяясь о землю. «Пять…четыре…три…»
Я поворачиваюсь и бегу, гонимая удушающим страхом. Я вырываюсь на солнечный свет и секунду не могу вспомнить, где я, где небо, почему воздух такой разреженный и холодный. Очередной взрыв аплодисментов сотрясает стадион. Я вытираю глаза рукой и ощущаю на ней влагу.
К тому моменту, когда я возвращаюсь на свое место, представление уже почти достигло своего грандиозного финала.
Ния выглядит взволнованной. «Где ты была?» – спрашивает она.
«Ничего особенного», – отвечаю я спокойно, стискивая пальцы, чтобы не было видно, как они дрожат.
Ния смотрит на меня тяжелым взглядом. «Ты должна быть осторожна, Ана, – неожиданно говорит она настойчивым шепотом. – Хорошо? Есть вещи, о которых они тебе не рассказывают, есть вещи, которые они могут сделать с тобой…»
Но прежде чем она договорила, из громкоговорителей стадиона раздается объявление – напоминание тысячам зрителей о том, что фотографировать и записывать финал запрещено: Королевство много работает над тем, чтобы хранить в тайне секреты своих самых популярных шоу.
«О чем ты говоришь? – спрашиваю я ее. И еще: – Куда ты уходила тогда?»
