участвовать в борьбе за звание чемпиона США – прелюдия, как он надеялся, к званию чемпиона мира.
В декабре незадолго до начала турнира Бисгайер предсказал, что «Бобби Фишер финиширует где-то в середине турнирной таблице или чуть выше. Он, вероятно, самый талантливый из всех участников, но у него нет опыта борьбы в соревнованиях с таким ровным и сильным составом». Логика Бисгайера казалась кристально чистой, но ведь Бобби уже участвовал в «Розенвальд»-турнире за год до этого. И хотя многие другие его турниры проходили без сильнейших игроков США, они не были такими уж слабыми. В 1956 (когда Бобби проехал девять тысяч «соревновательных» миль) и 1957 годах он непрерывно играл, анализировал и учился.
Казалось, что его сила возрастала не от турнира к турниру или от матча к матчу, а день ото дня. Каждая сыгранная или проанализированная им партия, своя или чужая, корректировала его шахматные взгляды. Он всегда работал над игрой, его игрой, уточняя ее, ища ответы, задавая вопросы, вытаскивая потрепанные карманные шахматы в сабвее, гуляя по улице, за едой в ресторане и сидя перед телевизором, – и его пальцы находились в постоянном движении, словно они имели собственный разум.
Зимний ветер Нью-Йорка снежными шквалами налетал на деревья Центрального парка, когда Бобби входил в манхеттенский шахматный клуб, где должен был состояться первый тур чемпионата США. Сразу благоговейный шепот прошел среди зрителей, некоторые из них произносили – как если бы Джек Демпси вышел на ринг – «Здесь Фишер».
Возможно, Бисгайер прав. Состав оказался сильнее, чем в прошлом году. Игроки, отказавшиеся от участия в 1956, на этот раз, как и Бобби, с готовностью приняли приглашение ввиду важности турнира. Почти каждый из четырнадцати участников надеялся попасть в межзональный, а некоторые – прошел и такой слушок – вошли в него с тем, чтобы «раскусить орешек» по имени Бобби Фишер. Им выпадал шанс встретиться за доской с будущей легендой.
Бобби подошел к своему столику и фыркнул, увидев часы-таймер. Они напоминали два поставленных рядом будильника с рычажками сбоку для каждого игрока. Бобби не любил такие часы, они занимали слишком много места, а кроме того, нужно было толкать рычажок вперед, чтобы остановить свои часы и включить часы противника. Это занимало слишком много времени, особенно в цейтноте, когда каждая секунда на счету. И, напротив, новые немецкие BHB-часы имели кнопки наверху, с которыми управляться было намного легче: рука отпускала фигуру и на обратном ходу быстрым движением можно было хлопнуть по кнопке, что экономило одну-две секунды. Кнопочные часы задавали определенный ритм движения, и Бобби уже успел их оценить и к ним привыкнуть. Тем не менее, в 1957 году ему пришлось мириться со старыми рычажками «тяни-толкай».
Бобби начал с победы над Артуром Феуерстайном, впервые обыграв многообещающего новичка. Затем последовала ничья с Сэмюэлем Решевским, защищавшим чемпионский титул, в очень напряженной борьбе, которая придала 14-летнему юноше энергетический импульс – на следующем отрезке он одержал пять побед подряд.
В последнем
