час – заметит кто, что я с вами гуляю. А я уж один добреду, береженого бог бережет…»
Приехал на турнир «ИБМ» в Амстердам (1981). Один. «А где же Саша Чернин»? – спросил у него невинно. – Саша ведь в прошлом году вторую группу выиграл и в главном турнире должен играть».
«Чернин? Да у него и душа, наверное, черная, – с чувством отвечал Смыслов. – Нет, не говорите, Г., фамилия человеку зря не дается. Не дается! Я вот такой случай помню. После Олимпиады в Тель-Авиве в 64-м году была у нас экскурсия в Иерусалим. Показывал нам всё отец Гермоген, импозантный очень мужчина. Стоим мы, значит, в доме, где “Последняя Вечеря” была, и объясняет нам отец Гермоген, кто Его предал, как и что.
“А как же Иисус всё заранее знал? – спрашивает человек, нас, шахматистов, сопровождавший. – Ему что, сигнал кто дал?”
Тут отец Гермоген подобрался весь и громко так отвечает: “Он всё знал! Он Божьим Сыном был!” А фамилия нашего сопровождающего из соответствующих органов была Приставка. Так что, Г., видите, фамилия человеку зря не дается…»
«Да о чем вы, В.В.? Причем здесь фамилия? Вы ведь даже не видели Чернина, он же совсем молодой человек, он же не виноват, что вам в Амстердаме захотелось сыграть…»
«Нет, Г., сказал я, когда узнал о турнире. Не бывать этому! С нами Бог и Крестная сила и пошел к Сергею Павловичу!» (С.П.Павлов – председатель Спорткомитета СССР. Напоминает восклицание Сергея Михалкова во время суда над Даниэлем и Синявским: «у нас, слава богу, есть КГБ!» Г.С.)
Когда я качал головой, брал меня под руку, успокаивал: «Вы, Г., еще сами молодой человек. У вас, Г., фактически, еще вся жизнь впереди…»
«Хороший ведь человек Василий Васильевич?» – задал мне риторический вопрос гроссмейстер, видевший наши ежедневные прогулки. И сам ответил на него: «Хороший, конечно. Но ты ведь знаешь В.В. только заграничного разлива…»
И начал объяснять, что есть другой Смыслов, не упускающий своей выгоды, вспоминал случаи, когда тот отправлялся на заграничный турнир вместо кого-то, имевшего больше прав на эту поездку. Рассказывал историю с Геннадием Кузьминым, о том, как Смыслов «заменил» того на межзональном турнире.
Объяснял, что имеются у Смыслова покровители наверху, и рыбку ловит с Петром Ниловичем Демичевым, стоящим на самом верху в партийной иерархии, имеются и другие. Что здесь сказать. Наверное, всё так и было. Наверное. Отвечу на это герценовским: правда мне мать, но и Смыслов мне Смыслов!
Зная, как потрафить ему, прочел однажды отрывок из воспоминаний Алексея Пантелеева, писателя, получившего из рук секретаря питерского обкома Григория Романова орден и побредшего в расстройстве в Спасо-Преображенский монастырь.
Вот эти строки, посмертно опубликованные уже в перестроечные времена: «Стыдно признаться в этом и тягостно употреблять это слово, но понимаю, что тут есть все-таки и некоторая доля авантюризма – в этом хождении по острию ножа. Но, разумеется, главное – не это. Главное – потребность омыться, очиститься, а также, не скрою, и возблагодарить
