style="font-size:15px;"> Степан приложил немало усилий, чтобы это довольно щекотливое поручение досталось ему. Для этого ему пришлось даже вспомнить и использовать не совсем честные приёмы, вернее, задействовать впрямую некие «таинственные силы». Сам он, как истинный современный нигилист, не верил ни в какие нематериальные силы – такая уж волна шла среди молодёжи начала ХХ века. Но его мама… Ах, мама, мама… Как она оберегала его от тёмных, как она считала, сил, как внушала во всём быть осторожным, так как, хочет он этого или нет, а является представителем древнего рода ведунов, и в нём наследственно заложена дремлющая сила, опасная для него же при неправильном применении. И постепенно, незаметно учила его мама приёмам для разных случаев, а также собрала ему в дорогу узелок с травами в помощь вдали от дома.
Вот и пригодились сейчас эти травки. Ох, как он был зол когда-то на мать и на этот узелок, просто чудо, что он его не выбросил сразу, отправляясь в Петербург на учёбу в начале 1914 года. Эти травки, вернее одну из них, так называемую «траву забвения», всю осень накануне отъезда его мать заваривала и подсыпала ему в еду и питьё; и все для того, чтобы он забылся и забыл свою внезапно вспыхнувшую любовь к простой девушке Шурочке, несмышлёному почти ребёнку, озорной и весёлой пятнадцатилетней сиротке. Едва заглянув в её глубокие карие глаза, услышав её необыкновенный звонкий голос на общих посиделках, куда он заглянул совсем случайно, уже не мог Степан забыть Шурочку и перестать мечтать о ней.
В нижней части посёлка одна вдова сдавала просторную горницу для вечерних посиделок молодёжи – получалось что-то вроде клуба. В начале вечера собирались девушки, прихватив с собой нехитрое рукоделие, – в основном вязание крючком (потому что места занимает мало), но иногда приносили рубашку и обмётывали петельки. Однако обмётывать петельки аккуратно при шумном сборище было трудно, и получалось – как смеялись подружки, – словно у кошки глазки болят (однако это не относилось к Шурочке – у неё как раз из-под маленьких, почти детских ручек всё выходило особенно красиво и изящно). Но в основном время проходило весело за песнями и разными рассказами.
Позднее независимыми группами вваливались парни с самодовольными улыбками, скрывающими явное смущение перед будущими невестами. Это по сути и были повторяющиеся еженедельно неформальные смотрины невест скромного рабочего посёлка, где молодые люди знакомились, присматривались, выбирали друг друга без участия свах, обоюдно и без принуждения после сватались, как положено, и создавали семьи. Всё было просто и красиво. В положенное время появлялся гармонист или балалаечник, а то и оба сразу, и начинались танцы.
Шурочка Нестерова совсем юной вошла в круг девичника благодаря своему необыкновенному умению очень красиво и быстро вязать сложнейшие узоры подзоров и скатёрок, а также благодаря своему тонкому слуху и звонкому голосу, который мог моментально подхватить и вести любую из известных песен. Небольшого роста, смуглая, с пышными русыми волосами, она была необыкновенно хороша бьющей через край неутомимой
