из памяти за ненадобностью в числе других старых завоеваний. Но не прошло еще и суток с того момента, как наши губы расжались и наши тела стали снова существовать порозень. Как может он так невозмутимо стоять напротив меня и так безразлично улыбаться? Или же передо мной талантливый выпускник ГИТИСа? Я нащупываю дрожащей рукой соскользнувшее куда-то к щиколодке лицо и свехчеловеческим усилием натягиваю его обратно. – Очень приятно познакомиться, – выдаю я, обретя дар речи. – Мне тоже, – продолжает демонстрировать чудеса актерского искусства Рикардо-Мигель. Я прохожу к столу, опускаюсь на отведенный мне стул. Белая скатерть расплывается у меня перед глазами. Я машинально отправляю в рот кусочек хлеба, подношу к губам стакан воды, отвечаю на какие-то несущественные вопросы. А за маской безразличия кипят и бушуют нешуточные страсти. Я, конечно, не наивная девушка, перечитавшая Майн Рида, и возомнившая, что красавец-мужчина, в объятия которого меня бросил порыв морского ветра, сделает мне на утро предложение и станет впоследствии отцом наших очаровательных тройняшек. Но, ступая с аккуратностью матерого сапера по минному полю жизни, я все-же не ожидала наткнуться на снаряд такой разрушительной силы. Он разнес на мелкие кусочки создаваемое годами железное обмундирование, и я стою обнаженная, уязвимая, очарапанная осколком и обращаю в никуда риторическое: «И как только земля таких носит?» Земля безмолвствует, умалчивая, что тащит на своем горбе еще и не такое. А рациональное «я» тем временем презрительно кривится и пихает локтем в бок сентиментальную плаксу. Ну, сволочь, ну, наврал три короба, и что? Ну, не секретный агент, а блудливый муж. Так этот избитый образ уходит корнями в каменный век. Наплевать и забыть. «Я бы с удовольствием» канючит чувствительная половинка, «только при каждом взгляде на этого блудливого у меня вот тут и вот тут все так и сжимается». «Посжимается и перестанет!» категорично заявляет разум, собирая остатки доспехов и склеиваяя «Моментом». – А где вы говорите, вы работаете, Рикардо? – выпускаю я стрелу из так и не найденного лука. Псевдо агент неизвестной разведки давится рисом. Кораблик противника ранен. – Мигель, – поправляет он, откашлявшись. – Ах, да, простите. Никакой памяти на имена. Вчера на пароме разговорилась с одним Рикардо, вот и перепутала вас с ним. Точнее его с вами, – продолжаю наступать я. – Мигель работает в администрации, – отвечает за мужа Венди, не уточняя, в какой именно. Скорее всего речь идет об администрации секретных служб. – У него очень хорошая должность, – зачем-то добавляет она, – Правда, sweetheart? Sweetheart это английский аналог бусеньки. По каким-то непонятным причинам он мне тоже ранит слух. Может, проявления ласки вообще мне чужды? Мне надо чтобы дубинкой по башке и за ноги в пещеру? Вросшие детские комплексы? Скрытый мазохизм? Гнилая дхарма? Или все-таки мне неприятно слышать, как к мужчине, которого я хотела бы считать своим