льющихся с чистого безоблачного неба. Фрэнк сказал, что солнце давно не пригревало и нам повезло.
– Повезло!
Фрэнк выдавил улыбку:
– Жутковато быть одним из немногих во всей Англии, кто знает правду.
Мне показалось, он вздрогнул.
Я накрыла его руку своей.
– Однажды мы уже прошли через это. Пройдем и еще раз.
Он кивнул и неловко высвободил руку.
Прежде чем мы ушли из трактира, Фрэнк еще раз позвонил домой – утром он говорил с женой и передал ей загадочное предупреждение. На этот раз ответила служанка: она сказала, что жена с сыном уже уехали на втором автомобиле.
– Отправились в наш прибрежный коттедж в Корнуолле, – передал мне Фрэнк. – Мы приобрели его в первую очередь как возможное убежище на случай… на такой случай, как сейчас. Он достаточно близко к Фалмуту – это будет кстати, если понадобится бежать из страны морем, как в прошлый раз.
– Ты должен быть с ними, – твердо сказала я.
Он покачал головой.
– У меня есть долг. Когда я подвезу тебя в Стэнмур, я поеду в Хайгейт и запру дом. У служанки есть сестра в Уэльсе; я посажу ее на поезд, прежде чем начнется массовый исход из Лондона – а мы оба понимаем, что он начнется, когда Марвин сделает объявление. После этого вечером я отправлюсь в Блумсбери, – он имел в виду квартиру на Гоуэр-стрит, которую снимал, когда был студентом. Потом он купил из ностальгических соображений, чтобы она служила пристанищем, когда нужно будет остановиться в городе. Это была всего лишь мансарда. – Оттуда я дойду до казарм на Олбэни-стрит.
– И мне никак не удастся воззвать к твоему разуму, верно?
Он усмехнулся.
– Ты журналист. Разве я поверю, что, пристроив невестку, ты спрячешься в укрытие, в то время как вокруг тебя будет разворачиваться главное событие века?
– Похоже, мы оба дураки. Или наоборот.
– Так выпьем за это, – сказал он и поднял кружку с пивом.
Мы добрались до Стэнмура без приключений, и Фрэнк меня высадил.
У меня был ключ от дома. Невестки не было на месте: по словам соседей, она отправилась «на воды» в Бакстон вместе с какой-то пожилой единомышленницей, так что я надеялась, что она в безопасности, – коль скоро все полагали, что события развернутся в Лондоне. Впрочем, она собиралась вернуться домой «через каких-нибудь несколько дней». Что ж, сейчас я ничего не могла для нее сделать.
Вечер пятницы я провела в доме невестки в Стэнмуре, лихорадочно размышляя, что делать дальше. Я могла отправиться в Лондон, в эпицентр минувшей войны. А могла спастись бегством – возможно, у меня даже получилось бы вернуться в Америку.
И пока я сомневалась, на следующий день, в районе обеда, нация наконец узнала – благодаря экстренным выпускам газет, плакатам и объявлениям, фургонам с громкоговорителями и самому Марвину, чей
