нужно быть ведьмой, чтобы вызывать их ненависть, – просто ответил Леви. – А теперь скажи-ка, чем я могу тебе помочь? Я только что получил восхитительно вкусную кипу не вполне точных с исторической точки зрения романов о поздней Республике. Э-э-э, римляне, как бы это сказать… не очень-то серьезны, но вполне сгодятся, чтобы скрасить вечер у камина. Что скажешь?
– Боюсь, сегодня я пришла не ради книг, – грустно сказала Розалинда, оглядывая стопки старинных фолиантов. – Я пришла ради чтения. Я имею в виду другой тип чтения.
Лицо Леви напряглось, казалось, он не видит Розалинду, глубоко погрузившись в раздумья.
Он побледнел.
– Должно быть, все действительно ужасно, коль скоро сама великая Розалинда приходит ко мне за такой вещью.
– Вашти пропала, – сказала женщина, неосознанно прикрывая рукой живот. – Я хотела, чтобы она помогла мне при родах. Морис зашел к ней домой, так вот, там пусто, на столе остался несъеденный ужин. Я предполагаю худшее.
– Хорошо, – кивнул Леви со вздохом. Он осторожно отложил полукруглые линзы, над которыми работал.
– Что это? – с любопытством спросила Розалинда.
– О, просто мне в голову пришла одна идейка, – ответил Леви, копаясь в только что упакованной коробке. – Эта штучка поможет мне работать, незаметно смешавшись с местными. А, вот оно.
Он достал зеркало с серебряной ручкой – таким мог бы владеть джентльмен – рукоятка без витиеватых украшений и простая оправа вокруг отражающей поверхности.
– Держи, спроси сама. Ты лучше ее знала. Она… была не сильна в чтении. В обычном чтении.
Розалинда взяла зеркало. Оно оказалось тяжелее, чем могло показаться на первый взгляд, а может, это она в последнее время ослабла, словом, зеркало оттягивало ей руки.
– Покажи мне Вашти, – приказала она.
Леви с любопытством заглядывал ей через плечо.
Ничего не произошло.
Зеркало осталось зеркалом, в нем отражалась сама Розалинда, разве что подернутая легкой дымкой. Женщина рассеянно отметила, что нос у нее покраснел, а лицо отекло из-за беременности.
– Зеркало, – проговорила она громче. – Покажи мне Вашти. Где она?
На этот раз мерцающая поверхность затуманилась, потом сделалась матовой и черной, ничего не отражая. Потом чернота исчезла, и зеркало снова стало обычным зеркалом.
– Не работает, – упрямо пробормотала женщина, протягивая зеркало его создателю.
– Розалинда, – мягко проговорил Леви. – Ее больше нет, и ты это знаешь.
Розалинда прикусила губу, чтобы не заплакать. Собственное лицо казалось ей огромным, словно все слезы, которым она не дала пролиться, заполнили ее череп, давили на глаза и лоб. Если Вашти мертва, тут уже ничего не поделаешь.
Волшебница пихнула зеркало в руки Леви, отвернулась и зарыдала, чувствуя, что ее вот-вот вырвет. Утренняя тошнота,
