информации ведомства, которое с июля 1940 г. возглавлял Ф.И. Голиков – человек, писавший так, как хотелось Сталину. Он был неспособен идти ему наперекор в оценке общеполитической обстановки. У всех в памяти еще были недавно минувшие годы, и заявить вслух, что Сталин неправ, что он ошибается, попросту говоря, могло тогда означать, что еще не выйдя из здания, ты уже поедешь «пить кофе» к Берии[61]. А те, кто предупреждал политическое руководство страны о грозившей опасности, были репрессированы: в 1936–1940 гг. расстреляны пять начальников ГРУ Генштаба: С.П. Урицкий, Я.К. Берзин, С.Г. Гендин, А.Г. Орлов, И.И. Проскуров. Но к июню 1941 г. Сталин, как никто другой, особенно после военных конфликтов на оз. Хасан, у р. Халхин-Гол и советско-финляндской войны понимал: Красная армия и страна в достаточной степени к войне не подготовлены. Сознание этого и недостаток времени для приведения Вооруженных сил страны в надлежащий вид заставляли его с фанатическим упорством соблюдать «дух и букву» договоров 1939 г.: «не поддаваться на провокации», «не дать врагу никакого повода для агрессии». К тому же общая обстановка в Европе давала возможность все же рассчитывать на то, что нацисты не начнут войну против Советского Союза, не обеспечив тылы на Западе, не рискнут пойти на авантюру борьбы на два фронта. У Сталина, кроме того, была надежда в случае предъявления Германией претензий к СССР оттянуть время путем дипломатических переговоров.
Поэтому советское политическое руководство не боялось нападения Германии. В апреле 1941 г. в ответ на сообщение югославского посла о возможном нападении немцев на Советский Союз Сталин сказал: «Мы готовы, если им угодно – пусть придут»[62]. Его убеждение основывалось также на том, что Красная армии имела большое количество подготовленных боеспособных соединений, артиллерии, многочисленные укрепленные районы, превосходило войска вермахта по танкам и самолетам. А всероссийский староста М.И. Калинин, выступая 5 июня 1941 г. перед слушателями Военно-политической академии, сказал: «На нас собираются напасть немцы… Мы ждем этого! И чем скорее они нападут, тем лучше, поскольку раз и навсегда свернем им шею»[63].
В июньские дни 1941 г. поток информации о подготовке вторжения частей вермахта шел по нарастающей. Сотрудники зарубежных резидентур Разведупр Генштаба Красной армии в мае-июне 1941 г. своевременно добыли достоверные сведения о подготовке Германии к войне с Советским Союзом. Эти сведения в виде докладов, разведывательных сводок и специальных сообщений направлялись высшему политическому руководству СССР, наркому обороны СССР и начальнику Генштаба РККА. Среди многочисленных сообщений о германских военных приготовлениях у советских границ за период с 15 по 21 июня 1941 г. наибольший интерес вызывает «Календарь сообщений агентов берлинской резидентуры «Корсиканца» и «Старшины» с 6 сентября 1940 года по 16 июня 1941 года». 16 июня в последнем предупреждении агентов «Старшины» и «Корсиканца» из Берлина, в частности, говорилось: «1. Все военные
Военно-исторический журнал. 1987. № 12. С. 54.
Там же. 1994. № 6. С. 23.
