была лучших пород, поскольку с нелучшими не создашь лучший из возможных миров, это логично. Своих кур она выписала из бургундского Бресса, а свиней из Фландрии, мясной скот из Бургундии, а рабочих лошадей из Брабанта. А вот молочные коровы могли быть только швейцарскими; они дают лучшее молоко, это известно. Им придётся давать много молока, поскольку бедняки многодетны. За ужином Элизабет скажет своему брату, что ей хочется иметь стадо швейцарских коров. Лучше всего чёрно-белых фрайбуржских молочных коров, неприхотливых и выносливых, с изобильным выменем. Элизабет где-то читала об этом, может быть, у Дидро.
И принцесса принимается за работу. Пусть за пределами стен её поместья голодают и мёрзнут два миллиона французов; а в Париже, расположенном меньше чем в двух часах езды на карете, десятки тысяч горожан живут в грязи и убожестве; пусть повсеместно в стране простаивают мельницы и выстывают пекарские печи, крестьяне восстают против всё более высоких налогов, а горожане уже собирают огнестрельное оружие, чтобы защитить свои деньги от фискальной государственной казны; пусть Франции грозит государственное банкротство из-за катастрофических войн в Америке и из- за расточительности королевского дома, а чернь в переулках уже распевает крамольные песни; со всем этим Элизабет не в силах ничего поделать. Но в пределах Монтрёя она не бессильна, тут она может кое-что изменить. Тут она покажет, что лучший из миров возможен на земле.
Это начинается с топографии. Принцессе не нравится, что Монтрёй на всех своих восьми гектарах представляет собой монотонную равнину; не это ли символ законченного упадка, когда уже ничто не поднимается вверх? Нет, не таким представляла себе рай Элизабет. Ей хотелось бы иметь на участке пригорок, покрытый лесом. Инспектор королевских сооружений уже начертил план, скоро заявятся подёнщики с лопатами и мотыгами и насыплют искомую горку. Она должна быть достаточно высокой, чтобы с её вершины можно было разглядеть на востоке крыши Парижа, а на юге близкий замок Версаль, а по склонам пусть растёт лес, собранный из деревьев со всего света: пинии из Греции и секвойи из Америки, английские ели и итальянские каштаны, японские гинкго, испанские оливы и ливанские кипарисы, а также эвкалипты из Австралии, кедры из Китая и берёзы из Сибири; в её лесу, как представлялось Элизабет, должен был объединиться весь мир. В этом лесу будет журчать укромный ручей, через него перекинут горбатый мостик, по которому можно будет попасть к искусственному гроту любви. Вода для ручья будет поступать из Сены – по километровым трубам, при помощи насосов, а в конце будет небольшой водопад, впадающий затем в пруд с утками.
Пастбища для скота и пахотные земли так и быть, пусть остаются плоскими как сковородка, это облегчит крестьянам работу. Деревенский дом придётся надстроить на один этаж, оформить в стиле неоклассицизма – с дорическими колоннами и фасадом из тонко высеченных каменных плит. Под шиферной крышей мансарды будут расположены комнаты горничных, а в верхнем
