глаза. Первым нарушил молчание Анри:
– Попрошу Лиро все-таки накормить лошадей. Надо выставить Эльгера в Ларне до ужина, пока он не решил, что ему тут рады.
Я рассмеялась.
– По-моему, ты и так был весьма убедителен.
Муж улыбнулся в ответ – впервые за все время нашего разговора.
И я вздохнула с облегчением.
14
Когда я вошла к Софи, она сидела на кровати, спиной к двери. Мэри уже помогла ей переодеться, но кажется, девочка даже не собиралась ложиться. Склонившись над разложенными на покрывале картами, по которым скользил тусклый свет светильника, была поглощена своим занятием настолько, что не заметила меня.
– Тебе не пора спать?
Она обернулась: судя по блеску глаз, заснуть у нее не получится еще долго.
– Сейчас. Я быстро, Тереза. Расклад нельзя оставлять незавершенным.
– И что там у тебя?
Я подошла и опустилась на край кровати – осторожно, чтобы не задеть расклад.
– Смерть и Солнце, – пробормотала Софи, указывая на карты. – Вы всегда приходите вместе.
Смерть была символично изображена в виде нечеткой фигуры, с провалами вместо глаз и рта. Размытой настолько, что сквозь нее проступали очертания черного леса, окутанного туманом. Карта «Солнце» была повеселее – круг, лучики и выцветшее поле внутри, но от нее мне стало не по себе: если разрезать на две части, получится печать Эльгера. Рядом лежало еще несколько карт, рубашками вверх. Софи перевернула следующую: на ней была изображена дорога, бегущая между скал.
«Путешествие».
– Что это значит?
– Значит, что мы скоро поедем в Энгерию.
– А может быть, в Ольвиж? – поддразнила я.
– Нет. – Софи хитро улыбнулась и показала мне язык. – Именно эта карта приходит, когда дорога будет очень долгой. И чаще всего ведет в другую страну.
Очередная картинка оказалась «очаровательна»: на ней изобразили покойника – мертвенно-бледного, со сложенными на груди руками. Сама карта была с говорящим названием. Софи открыла дальше – по черному фону бежали огненные трещины. То есть подозреваю, что когда-то они были огненными, сейчас их цвет напоминал пламя, на которое смотришь через слабо закопченное стекло. Наверное, следовало заставить ее убрать свои игрушки, но я как зачарованная смотрела на надпись.
«Катастрофа».
– Что это значит?
– Погоди, вскрою до конца.
Расклад дополнили «Любовники», непонятная для меня пустая карта, «Демон» и расколотая молнией надвое скала – «Переход». Софи нахмурилась, закусила губу, но когда повернулась ко мне, уже беззаботно улыбалась. Пожалуй, подозрительно беззаботно.
– Все, вот теперь можно спать, – она сложила карты, поднесла их к губам и убрала в мешочек, который бережно завязала. После чего сунула его под подушку.
– Ты мне так ничего и не объяснила, – напомнила я.
– Разве?
