так вообще монашки, однако глазки блестят хитро, улыбки расточают со значением, движения грациозны, а мужчины и здесь петушатся и выпячивают грудь, смотрят свысока и всячески подчеркивают свою мощь и грубую силу.
Я держался скромненько и под стеночкой, предпочитая разглядывать народ и вслушиваться в разговоры, умному этого достаточно, чтобы узнать очень многое. Но меня заметили местные щеголи, неспешно приблизились и демонстративно нагло и пренебрежительно начали осматривать мою запыленную дорожную одежду, простые сапоги. Перевязь с мечом я оставил на седле, как и прочее оружие, я же чужак, а эти щеголи едва не сгибаются под тяжестью гигантских мечей, а у их вожака еще и два жуткого вида ножа на поясе.
Он рассматривал меня с подчеркнутым пренебрежением, а его приятель справа громко зевнул и сказал скучным голосом:
– Еще один бродяга с гор…
– Думаете, – проговорил второй, – явился за милостыней?
– Да нет, – возразил первый, – наверняка убежище ищет… Что скажете, дадим?
Третий произнес задумчиво:
– У меня на заднем дворе пес издох от старости… Конура свободна.
Их вожак воскликнул:
– Сэр Скотт! Ваша щедрость не знает границ! Как можно предлагать ему конуру?.. С ума сошли! Конура еще совсем новая!
– Но там блохи, – ответил сэр Скотт задумчиво, – почему нет?
Черная волна поднималась и поднималась, но я гасил и продолжал с самым спокойным видом смотреть мимо них. С подносом в руках прошел слуга, в металлических чашах подрагивает красная поверхность вина, я взял одну и поднес к губам.
Щеголи слишком увлеклись травлей очередной жертвы, слуга прошел мимо, но вожак прикрикнул зло, а когда поднос приблизился, цапнул одну чашу, не глядя, его друзья поспешно разобрали остальное.
Я с самым невозмутимым видом тянул вино сквозь зубы, голова работает лихорадочно, просто дураки ищут забавы или же что-то серьезнее? Вдруг Гиллеберд подсказал своим шпионам и тем, кому доплачивает, чтобы встретили меня и подпортили мне появление в замке короля Фальстронга…
Нет, похоже, просто ищут развлечений. Более того, если сдамся и признаю их лидерство, то, возможно, примут в свой круг, хоть сперва и на самое низшее место, но все-таки буду под их защитой…
Видимо, не переключились на другую жертву, потому что я высок и с виду достаточно силен. Любой вожак хотел бы такого иметь в тупых исполнителях…
Я делал вид, что их шуточки меня не касаются, а они, начиная злиться, нагнетали так, что в зале уже заметили, сперва прислушивались, потом начали сторониться, не спуская с нас встревоженных взглядов.
Другой слуга неспешно двигается мимо, на подносе такие же кубки, я поставил ему свой, наполовину пустой, и повернулся к придворным забиякам.
Они уже не посмеиваются, а хохочут, глаза наглые, хозяева жизни и придворных дам, рассматривают меня, как корову на бойне.
– Милорды, – сказал я вежливо, – вы очень долго и упорно оскорбляли меня, чему свидетели все присутствующие здесь и о
