Из окна видна водосточная труба. В целом неплохо. Я собираюсь уже сказать Марку «ну, что до вечера», когда замечаю, что он ставит свои чемоданы в шкаф и снимает ботинки.
– Это что не мой номер? – интересуюсь я
– Наш, – скромно поправляет он, не глядя мне в глаза.
– Но ты же обещал два номера.
– В Милане у нас и было два. А теперь мы уже узнали друг друга. Зачем тратиться на два номера. Отель недешевый.
Еще раз он скажет «зачем тратиться», и я сбегу от него куда подальше. Кажется, тот листок с адресами все еще при мне. Ну, и что мне прикажете делать? Закатить то, что американцы называт royal scandal, или смериться со своей участью?
Я молчу и недовольно морщу лоб. Терпеть не могу, когда люди не держат данного слова.
Марк между тем, не стесняясь, разоблачается и обматывается полотенцем.
– Ты моя маленькая девочка, – говорит он и, вспомнив какой-то хит 60х, начинает напевать себе под нос «little girl, little girl, is your daddy home». Возможно, люди более образованные в плане музыки, оценили бы по достоинству скрипучий дискант (или баритон, но точно не бас) моего американского друга. Но на меня, человека музыкально неодаренного, исполнения этого шедевра не производит должного впечатления. Скорее наоборот. Меня так и подмывает взять что-нибудь потяжелее и огреть певца по кудрявой голове. Таким образом мы когда-то выключали заедавший магнитофон. Однако я опять молчу, скрипя зубами. Ну, и терпения у меня! Сама удивляюсь.
Из душа доносится little girl, и я включаю телевизор, чтобы заглушить Марка. Мне совсем неуютно в этом номере в чужом городе, вместе с человеком, который с каждой минутой нравится мне все меньше. Может, надо было все-таки пойти ишачить в переводческое бюро «Куб», а не гоняться по всему миру за халявой? Нет, не могу. Мне надо все и сразу. Как в тех же русских сказках – лежал кто-то там на печи 30 лет, потом встал и сразу и царевну и пол царства и Джип БМВ отхватил. Вот так мне и надо. К сожалению, у всякой монетки есть обратная сторона. Обратная сторона Марка мне пока категорически не нравится.
Тем временем тот, кем были заняты мои мысли, вышел из душа и принялся приплясывая и насвистывая все тот же хит, вытирать полотенцем волосы.
– Ты ведешь себя как ребенок, – холодно замечаю я.
Да, я, конечно, знаю, что в каждом мужчине живет ребенок. Но этот ребенок в Марке, на мой взгляд, слишком уж разыгрался.
– Что в этом плохого? – искренне удивляется он, – У нас в Америке все так себя ведут.
Страна детей-олигафренов. Представляю, как президент компании несется вприпрыжку домой, сжимая подмышкой новый самолетик. Хотя поглядишь на их президента – и правда, так оно и есть.
Марк пристраивается рядом со мной на диване и делает попытку меня обнять.
– Я проголодалась. Может быть, пойдем пообедает?
Не успеваю
