style="font-size:15px;"> – Как раз! Кто кого? Ты вора или он тебя? – шепотом насмешливо осведомился у товарища Ваня Курнышов.
– Ну, знаешь, благодари Создателя, что уж больно торжественная минута, а то бы я тебя…
И Янко незаметно щелкнул Ваню по его широкому, бойко задранному кверху носу.
– Ах, ты!.. – всколыхнулся тот.
– Тише, тише! Я слышу, сюда идут. Лошадиные копыта тоже слышу, – и бледная, тоненькая, хромая девочка Ляля, подняв пальчик, остановилась у дверей террасы.
– Идут! Господи Иисусе! И несут кого-то, – невольно крестясь, вставила свое слово Степановна, тоже выглядывая за дверь.
– Поймали! Вора поймали! Ура! – неистово, на весь сад, крикнул веселый Ивась и осекся, замолк сразу.
Двое мужчин с мальчиком, бессильно свесившимся у них на руках, подошли к террасе и положили бесчувственное тельце па ее верхнюю ступеньку.
Кучер Андрон выступил вперед и, волнуясь, передал в коротких словах обо всем случившемся.
– Вот он, воришка этот, либо мертвый, либо живой, не знаем. А лошадь исчезла, как в воду канула. Утром мы с Ваней обшарим весь лес… С парнишкой что прикажете делать, Валентина Павловна, ваше превосходительство? Куда нам велите доставить его? – заключил вопросом свою речь Андрон.
Бабушка подняла к глазам лорнет, взглянула на распростертое перед пей маленькое тело цыганенка, с курчавой головой, с сочившейся струйкой крови из раны на виске, и проговорила взволнованным голосом:
– В больницу его надо… Запрячь коляску и отвезти его сейчас же в больницу… Скорее!
– Ах, нет! Не надо в больницу!.. Он умрет по дороге! Смотрите, какой он бледный жалкий и весь в крови!
И хромая девочка наклонилась над Орлей.
– Бабушка, милая, дорогая, не отсылайте его от нас!.. Я выхожу его… Может быть, он выживет… не умрет… Умоляю вас, бабушка, хорошая, дорогая.
И девочка со слезами на глазах прильнула к старушке Раевой.
– Но ведь он вор, Ляля! Пойми, таких в тюрьму сажают, – волнуясь, протестовала Валентина Павловна. – Он, наконец, у твоего брата лошадь украл! Сделал несчастным бедного Киру!
– Бабушка! Милая! Но ведь, может быть, и не он украл. И притом, кто знает, его могли научить украсть другие или заставить… принудить… Это ведь никому не известно… Я умоляю, бабушка, разрешите его оставить у нас… Он поправится и тогда скажет, куда девалась лошадь и зачем он увел ее. Я сама буду ухаживать за ним. Милая бабушка, разрешите только!
Калека-девочка просила так трогательно и кротко, что не привыкшая отказывать в чем-либо своим внукам бабушка невольно задумалась. Легкое колебание отразилось на ее лице.
Валентина Павловна сама была очень добрая и чуткая по натуре. Пропажа дорогой лошади огорчила ее, тем более что лошадь эта была любимой забавой ее внука Киры-Счастливчика, как его называли все в доме. Но, с другой стороны, нельзя же было дать
