Володя?! Мы и так тебе Бог знает сколько должны… – залепетала Лелечка. – Нет, нет, ни за что больше нельзя у тебя брать. И потом деньги у мамы есть… на хозяйство есть… А это для нас… т. е., для Валентины. Видишь ли, Валентине окончательно дебют дают. Сегодня бумагу из театра прислали, – понизила она почему-то голос до шепота, – в настоящий театр, понимаешь, и с настоящими актерами!.. Ну, и костюм у нее есть… юбка, то есть, а кофточку сшить надо… красную шелковую кофточку… Это я говорю… А Валентина говорит – желтую… Как ты думаешь – какую?
Но Кодынцев не слышал вопроса Лели. Он ласково и нежно смотрел на нее и думал:
«Милая, милая девочка! И всегда-то ты была, и останешься такой милой и славной! Будешь бегать в дождь и слякоть по ломбардам закладывать свое последнее убогое платьишко, чтобы доставить удовольствие другим. И никто не оценит тебя по заслугам, как бы следовало. Каждый будет требовать от тебя выгоды и пользы и вряд ли сумеет поблагодарить твое чуткое, доброе сердечко, бьющееся любовью и заботой к другим».
И он смотрел с ласковым участием на ее тоненькую, тщедушную фигурку, отважно шагавшую о бок с ним по мокрым плитам Невского проспекта, и думал, что вот эта чудная, добрая Лелечка дорога и мила ему, как родная сестра. А они даже и не родственники с нею, просто детьми росли вместе и играли в былое беспечное время.
Звонкий смех Лелечки разбудил Кодынцева от его задумчивости.
– Какой ты смешной, Володя! – хохотала девушка, – ты сейчас зонтиком чуть цилиндр с того господина не сбил! Он бранится, а ты самым серьезным тоном говоришь себе под нос: «Очень вам благодарен…» Ха-ха-ха!
Но вдруг смех ее разом прервался. Страшный ливень хлынул внезапно и мигом наводнил и тротуары и улицу…
– Извозчик! – закричал Кодынцев не своим голосом, – в Галерную гавань! Живо!
Что ты, Володя! Ведь, мы на конке можем! – запротестовала Леля, – отлично на конке бы…
Но было уже поздно. Не торгуясь с хитроватым на вид «ванькой», заломившим, глядя на ненастье, чудовищную цену. Кодынцев отстегнул фартук и, энергично взяв Лелю за руку, подсадил ее под закрытый верх в пролетку.
– Так будет верней, – произнес он весело, сам усаживаясь подле девушки.
– Ну, а про кофточку ты мне все-таки ничего не сказал, Володя! – снова заговорила Лелечка, когда их пролетка миновала стоявшие у Александровского сквера конки и легко покатилась по торцовой мостовой по направлению к Дворцовому мосту.
– Какую кофточку? – недоумевающе переспросил Кодынцев.
– Ах, какой ты рассеянный, Володя! – заволновалась она. – Я тебя про Валентинину кофточку спрашиваю. Какого цвета ей шелка купить: красного или желтого? По-моему – красного, потому что Валентина бледна немного, а в красной кофточке она будет чудо какая хорошенькая! Желтая к ее цвету лица не пойдет. Правда?
– Правда, Лелечка, – весело согласился Кодынцев.
– Ну, и отлично, – обрадовалась
