работ по проблеме урана, который произошел в 1943–1944 годах в нашей стране, все еще недостаточен». Отставание от работ, ведущихся в США, продолжает нарастать, и об этом Курчатов говорит прямо.
В частности, он убеждает Первухина предложить Сталину создать «Совет по урану» из четырех человек: Л. П. Берия, В. М. Молотов, М. Г. Первухин и И. В. Курчатов. «Совет» должен не только повседневно контролировать работы по урану, но и помогать ученым. Председателем «Совета по урану» он предложил назначить Берию.
Сталин никак не реагирует на новые документы по атомному оружию. Никакие новые решения не принимаются. Пока.
Есть только одно изменение: Берия начинает углубленно знакомиться со всеми материалами, которые имеют отношение к урану. Возможно, делает он это по поручению Сталина, но документальных подтверждений этому нет.
Впрочем, сохранился проект постановления ГКО, в котором из состава «Совета» был исключен Молотов. Предусматривалось, что Лаборатория № 2 преобразуется в Государственный научно-исследовательский институт № 100, который находился бы в ведении НКВД СССР. Шефство над работами по урану поручалось Берии. Таким образом, могло случиться так, что Лаборатория № 2 во главе с И. В. Курчатовым, превратилась бы в одну из «шарашек» ГУЛАГа. Ясно, что в таком случае атомная проблема не была бы решена. Это прекрасно понимали и Сталин, и Курчатов. Да, наверное, и сам Берия – все-таки он был неглупым человеком…
Рыцари истины
Как известно, настоящий ученый – это рыцарь истины. Тем, как он оценивает достижения своих коллег, как относится к ним самим, определяется не только его этика, порядочность, но и глубина мышления. Успех Атомного проекта во многом определялся личными качествами его научного руководителя, его умением оценивать талант коллег, их личные качества. Вот почему выбор Курчатова почти всегда был точен, а его предложения по руководителям тех или иных направлений безошибочны.
Любопытен один из документов, принадлежащих Курчатову. Он был написан осенью 1944 года. Берия просит Игоря Васильевича сообщить имена тех ученых, которые следует привлечь «для работ по проблеме». Уже в это время даже руководители проекта стараются не использовать слова «атом», «уран», «бомба» – они учатся у своих зарубежных коллег, которые вводят целую систему символов и иносказаний, чтобы еще глубже скрыть свои работы. Манхэттенский проект становится у нас образцом не только по организации научных исследований, но и по их засекреченности.
24 ноября 1944 года Курчатов направляет записку Берии. В ней он дает характеристики ученым, которых следует привлечь к проекту.
Об академике П. Л. Капице Игорь Васильевич пишет:
«…замечательный физик-экспериментатор, выдающийся ученый, специалист по низким температурам и магнитным явлениям. Он, вместе с тем, – блестящий инженер, конструктор и организатор».
Курчатов считает, что академик Капица мог бы создать новые методы получения урана-235
