style="font-size:15px;"> Мне кажется, он даже задремал.
Художник-ювелир
Художник-ювелир трудился день и ночь,
Не в силах страсть свою к искусству превозмочь.
Пора бы отдохнуть – спина закаменела,
Рука творца от напряженья онемела.
Но был недостижим искомый идеал.
Он перед взором мысленным, как свет звезды, сиял.
Когда же глаз устал и весь слезой залился,
Художник смежил взор и странным сном забылся.
Ему представился во сне огромный зал.
Во весь большой экран жук скарабей сиял,
Усыпанный ста девятью камнями,
С бездонными зелёными глазами.
На каждом камне граней нет числа.
Фантазия творца природу превзошла.
По залу хаотично двигался народ
И путал его мыслей стройный ход.
Какой контраст художник наблюдал
Между толпой и тем, что он создал.
Нет, не создал, ещё лишь создаёт.
И эта мысль набатом в сердце бьёт.
Очнулся ото сна и за работу снова
Принялся он с усердием Иова.
И так вот день за днём, почти не ест, не спит.
Над будущим шедевром трудится, корпит.
Но всё имеет и начало, и конец.
Откинулся в изнеможении творец.
Шедевр уже готов. Пора и показать.
Народу тьма пришла. Не надо было звать.
Был тайною покрыт предмет его труда,
Но ожиданье чуда нас томит всегда.
Откинут полог, видят стойку с окуляром.
Но где ж шедевр? Молва ведь шла не даром.
Тут кто-то из толпы к глазкам на миг приник.
И вдруг по залу пролетел его восторга крик:
– Творение же здесь, только мало оно!
Размером скарабей с пшеничное зерно.
Не нам судить, зачем же он творил,
Потратил столько дней и столько сил.
А жук лежит и нам почти не виден.
Удел творца так часто не завиден.
Большой талант в столь малое ушёл,
Иль в малом он великих превзошёл.
Покрыто тайною искусства волшебство.
И мастерство в нём есть, и божество.
Художник-портретист
Художник никогда не лгал,
Чей бы портрет он не писал.
Душа в портрете оживала,
А он писал людей не мало.
Руке и кисти всё подвластно.
Но тут трудился он напрасно.
И в этом не его вина –
Душа девчушки тайн полна.
Она притягивает взор,
В ней и весёлость, и задор,
И любопытство, и вопрос
В глазах, из-под копны волос.
– Ну что ты, дядя, там корпишь
И,
