так как разговор концентрирует его внимание и не дает расслабиться. Иначе – пипец.
Я смотрел на следователя, но тот вроде бы ничего не замечал. Или делал вид, что ничего не замечает. Я допускаю это, потому что среди членов следственной группы было несколько вполне приличных людей.
Выйдя в туалет, я тщательно промыл там бутылку из-под кока-колы, но запах виски в ней все равно оставался. По крайней мере, мне так казалось.
В итоге я просидел с Лимоновым максимально возможное время.
– На ужин вам опаздывать нельзя, – сказал следователь, вызывая конвой.
Когда конвоир пришел за Лимоновым, тот был уже в полном порядке.
– С наступающим! – поздравили мы с Эдуардом друг друга перед тем, как его увели. – С Новым годом!
Трагикомедия
– В этом году скучать вам не придется, – съязвил майор Шишкин, когда мы с Лимоновым вновь встретились у него в кабинете после новогодних праздников.
Да, 2002 год обещал быть интересным: завершалось предварительное расследование, а там не за горами был и сам суд.
Ощущение того, что на нас надвигается снежная лавина, не покидало меня ни на минуту, когда я начинал думать о предстоящем судебном процессе.
Но когда ждешь чего-то неминуемого и ужасного, как больной ждет смерти, то, как ни странно (а может быть, наоборот – естественно!), хочется жить, хочется новых ощущений, радости и даже веселья. Безрассудство приходит к человеку чаще всего именно в такие моменты жизни.
В конце января, как я уже упоминал, я собрался поехать отдохнуть в мой любимый amazing Thailand, куда езжу почти ежегодно вот уже лет двадцать пять. Но в тот год я решил оторваться по полной: из Таиланда планировал слетать на несколько дней в Гонконг, потом – в Сингапур и снова вернуться в Таиланд. Вся поездка должна была занять чуть больше месяца. Лимонова я предупредил об отпуске заранее (он знал о моем «помешательстве» на Таиланде и странах Юго-Восточной Азии), а в Следственном управлении ФСБ России меня должен был подменить адвокат Иванов.
Но впереди еще были две недели скучной работы в СУ и жизни в холодной, заснеженной Москве.
Бородатого, длинноволосого Лимонова приводили в СУ в черном овчинном тулупе, том самом, в котором он был год назад на Алтае. В кабинете следователя Лимонов снимал тулуп не сразу, а иногда вообще оставался сидеть в нем.
Он вынимал из потертого полиэтиленового пакета большую толстую тетрадь в клеточку, пару шариковых авторучек, брал у следователя очередной том дела и, сев за стол, часами, аккуратно, педантично выписывал из него в свою тетрадь все самое важное.
В том, как серьезно и ответственно подходил он к выполнению этой работы, и был весь Лимонов! Именно так он и работал всю свою жизнь, именно так он и относился всегда к тому, чем ему приходилось в этой жизни заниматься.
Если кто-то хочет понять Лимонова, хочет разобраться в причинах того, как и почему харьковскому рабочему пареньку из семьи военнослужащего Эдику Савенко
