в бараки, дружески беседующего с землекопами и плотниками, приглашающего бригадира ударников в гости в свою московскую квартиру[94].
Строительство комбината стало для Михаила Данилкина своеобразным мерилом для оценки всех событий, ситуаций и людей, с которыми его столкнула судьба.
В 1935 г. Михаил женился на Любови Надымовой и тут же был призван на действительную службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. Сначала он окончил курсы радистов в г. Свердловске, а затем и курсы политруков Уральского военного округа. Жена с двумя маленькими детьми, по всей видимости, переехала поближе к мужу.
Михаил Данилкин служил в те годы, когда происходила кровавая чистка РККА. Одни погибали в подвалах НКВД, на дальних стрельбищах, в глубоких оврагах. Другие делали головокружительную карьеру. Михаил Тихонович Данилкин окончил курсы и получил звание старшего политрука в сентябре 1936 г., месяцем раньше в другом военном округе с тем же званием после курсов был выпущен его ровесник Андрей Семенович Николаев. Через год молодого политрука назначат начальником политотдела Академии Генерального штаба РККА, еще через год – членом Военного совета Киевского особого военного округа. Присвоят звание дивизионного комиссара[95]. В том же 1938 г. «политрук-редактор» полковой газеты М. Данилкин, в карьере не преуспев, уволился с военной службы. В мирное время он служить не хотел[96].
Он не умел бороться с врагами народа, более того, заступался за тех, кого, по его мнению, обвинили несправедливо. За такую непартийную позицию летом 1936 г. курсанта Данилкина наказали партийным выговором. На следствии он дал объяснения по этому поводу:
Выговор был объявлен за примиренческое отношение к пропаганде троцкизма, выразившееся в защите курсанта Плотникова Ивана, обвинявшегося в то время в пропаганде троцкизма, в связи с чем он был исключен из партии и с курсов политруков. В 1938 г. ЦК ВКП(б) Плотникова в партии восстановил без всякого взыскания, так как он был исключен необоснованно. После этого в апреле 1939 г. и с меня было снято взыскание, как необоснованно наложенное[97].
Здесь М.Т. Данилкин перепутал даты. В октябре 1937 г. он отчитывался перед делегатами Кунгурской районной конференции: «На курсах политсостава имел выговор за либеральное отношение к протаскиванию контрреволюционной идеи, выговор сейчас снят»[98].
Данилкин по праву гордился тем, что на его совести «нет ни одного оклеветанного»[99].
Непонятное и путаное время, так Михаил Тихонович Данилкин называл ежовщину, оставило глубокий отпечаток в сознании молодого коммуниста. Он пишет об излишней подозрительности, о неверии в честное партийное слово, о правдобоязни. Партия, в которую он вступал, рассыпалась на глазах. Его наставники с клеймом врага народа пропадали в небытии. Было репрессировано все руководство Березниковской партийной организации. Его товарищи
«Когда нарком Орджоникидзе, будучи на стройке, решил посетить прославленного бригадира Ардуанова, то, придя к нему неожиданно в гости, увидел, как семья пьет чай, сидя на полу. “А где же у тебя, Ардуанов, дети уроки готовят?” – спросил потрясенный нарком. “На подоконнике, товарищ Серго”, – честно ответил первостроитель. “Неужели вы не могли изготовить полдюжины стульев и пару столов для лучшего строителя?” – строго спросил нарком у директора завода. И, уходя, обратился к Ардуанову: “Приедешь в Москву, заходи ко мне – гостем будешь”. Через год Ардуанов поехал в Москву отчитываться о досрочном выполнении заводом плана 1934 г. Орджоникидзе узнал его. “А, Ардуанов, здравствуй! Стулья купил или все еще чай пьешь на полу?” “Купил, товарищ Серго, купил”» (
См.:
«Ничего мерзее, отвратительнее армии в мирное время быть не может. Никого не отпускали – нас берегли для предстоящей войны. Эта армия была обреченной на предстоящую войну, когда бы та ни случилась. Но Тимошенко, которого мы называли “всесоюзный старшина”, впервые ввел гауптвахту. Командир имел право бить подчиненного, а за невыполнение приказа – стрелять. Отношение к армии при этом насаждалось какое? – “Армия – это все”, “армия – это молодость страны”. Ненависть к ней зрела внутри, внешне она никак не выражалась. Какое уж там, если командир имеет право съездить тебе по морде, а ты не можешь ответить» (
Протокол допроса Данилкина М.Т. от 11.02.1953 // ПермГАСПИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 9925. Т. 1. Л. 55.
Протоколы заседания Кунгурской партийной конференции от 13.10.1937 // ПермГАСПИ. Ф. 970. Оп. 3. Д. 152. Л. 128.
