о нашей работе, надеюсь, ушла по нужному адресу. Пусть проверяют – не я ее выдумал. По-вашему, я специально завел свою группу на минное поле, чтобы скрыть от командования информацию, полученную от гитлеровского офицера, которого сам же и поймал? А что я сам тогда делал на минном поле? Там, между прочим, мины взрывались… Держу пари, вы прекрасно всё понимаете, так какого же нужна эта глупая беседа?..
– Ну, хватит! – хлопнул оперативник ладонью по столу. – Вы заговариваетесь, Зорин! Попрошу не забывать, где вы находитесь!
– Виноват, – проворчал Зорин, – погорячился, простите.
– Вот так-то лучше. – Старший лейтенант госбезопасности откинулся на спинку стула и с нескрываемой насмешкой стал рассматривать злого сержанта. – А вы отчаянный малый, сержант. Отчаянный и полностью лишенный способности просчитывать последствия своих поступков.
– Я не интриган, – проворчал Зорин, – я солдат и сражаюсь за Родину.
– Забыли еще добавить: за Сталина. – Оперативник иезуитски улыбнулся.
– А это подразумевалось, – парировал Зорин. – Неразрывные понятия. Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться? Скажите, пожалуйста, как долго еще будет продолжаться наша беседа? Если хотите меня арестовать – давайте. Если нет – то у меня, извините, дела.
– До особого указания можете быть свободны. – Укладышев подтолкнул сержанту протокол допроса: – Прочтите и распишитесь. Отправляйтесь в часть и продолжайте выполнять свои служебные обязанности. Но не думайте, что ваше дело спустят на тормозах. Расследование продолжится, и я не уверен, что оно закончится положительным для вас образом. Успехов вам на ратном поприще, сержант.
Зорин козырнул, четко повернулся, вышел.
Мишка Вершинин сидел во дворе управления контрразведки, нервно комкал пилотку и таращился на две машины у детской песочницы. Джип повышенной проходимости ГАЗ-64 и его заокеанский близнец «Виллис», приобретенный по лизингу. Видимо, выискивал десять отличий. Чего их выискивать? Наши машины ни с чем не сравнятся. Мощнее, надежнее, а внешний вид и удобства – это дело буржуазное и на войне отнюдь не обязательное. Советская техника, как известно, – лучшая в мире.
– Господи, Леха, тебя отпустили… – Пот облегчения хлынул с побелевшего лба товарища. – Меня мурыжили два часа. Какой-то лейтенант Шустрин… Десять раз заставил повторить одно и то же. Как мы оказались на этом окаянном поле между Бурмистрово и Корюжевкой… Я тебя не заложил, Леха. Стоял на том, что маршрут отхода разведгруппы был передан капитану Калмакову заместителем начальника оперативной части майором Глахотным – и об этом было известно всем членам группы. Ты действовал геройски, и только благодаря тебе мы разнесли колонну и взяли в качестве «языков» двух рыл… А он давай меня терзать – какое, мол, имели право прикончить Вейссера? Полный кретин, он даже не задумался, как бы мы тащили этих горилл через линию фронта…
– Не
