перестройка не к ночи будь помянутого господина М. Горбачёва (Горби).
Стояние вместе с мамой Клавдией Васильевной в очередях за талонами на водку (ценилось, как валюта), разглядывание в пустых стеклянных витринах картонных муляжей колбас, сыров и банок с камчатским крабом «Чатка» – это яркие впечатления раннего детства.
Школа пролетела незаметно, вуз был выбран по принципу – куда легче попасть. Это оказался Институт пищевой и холодильной промышленности (в просторечии – «Морозильник»). Ни шатко ни валко парень институт окончил.
Их соседи с блокадных времён по коммунальной квартире купили собственное кооперативное жильё…
Бабушка Сергея на всю жизнь запомнила, как в те годы почти девчонкой, выйдя замуж за «барона» Форозина и проводив его на фронт, слушала издевательские тычки этих соседей: «Ну что, немцы, Гитлера ждёте?»
Эти тягостные соседи съехали в эпоху перестройки, оставив в общем коридоре тяжёлое, ненужное им пианино с треснувшей ещё в блокаду декой – «Оффенбахер», и мелкой бронзовой табличкой – «Хоффлиферант» (как потом узнал Сергей, изучая немецкий, означало – «поставщик двора»).
Мальчик прикоснулся в коридоре к клавиатуре… И вдруг выяснилось, что «ребёнок» (уже в 17 лет) поразительно музыкален. Далее – сначала ДК «Ленсовета» – студия с хорошими педагогами… Поэтому и благодаря им состоялось поступление в консерваторию.
Наступили времена постмодернизма – а это очень заразная болезнь… Можно сказать, чума!.. Молодой музыкант всё с той же школьной кличкой Седой прошёл через все ансамбли, квартеты, электронные эксперименты, был даже барабанщиком КВН на телевидении и в ночных заведениях…
Вот и вся биография Сергея Германовича Форозина…
Его родители – «бароны» преклонных лет живут всё в той же бывшей коммуналке на улице Чайковского, но не композитора, а какого-то революционера или террориста…
Серёжа холост, и его старшая сестра пенсионного возраста Маша – тоже «старая дева». Она работает швеёй-реставратором в Этнографическом музее, лихо ездит на их семейном «Ниссане-Ноуте», скромно, но стабильно зарабатывает. Плюс ветеранская пенсия отца, плюс социальная пенсия мамы-блокадницы, плюс безналоговая (для пенсионеров) трёхкомнатная квартира…
Пианино-инвалид «Оффенбахер» было отправлено в комиссионку, его место занял кабинетный рояль «Стенвей» из той же комиссионки… Всё для младшенького в семье!
Это позволяло Седому нигде не работать, сочинять от души постмодерновую музыку, стать членом Союза композиторов и регулярно жить в домах творчества то в Рузе под Москвой, то в Комарове под Петербургом, то в Сортавале в Карелии…
– Вы куда, мальчики? – в двери двухкомнатной дачки Дома композиторов появилась жующая соседка, красавица-бурятка Динара. Гейша – да и только!
– В Сортавалу! – отмахнулся от неё Сергей.
– Это где?.. Я с вами…
– Берём?
– Так и быть…
Долгая учёба в Московской консерватории, столичная еда и питьё,
