на вас, Ваше высокородие.
С глубоким уважением до Вас Гаврила Буров Ипатьевич»
Прочитал Солово письмо и думает: «А может та Марийка уже давно нагулялась с хлопцем каким, да вернулась дамой и живет себе, и горя не знает? А если нет,..– то проверить на всякий случай надо, мало ли что».
Вызвал пристав к себе помощника, и спрашивать давай:
– Егор Семёныч, а кто у нас урядником (сельский участковый) в селе Хоружи?
– Захлёбышев Панкрат Елизарыч, Ваше превосходительство, – отвечает ему помощник.
– Отправь ты его в Хоружи. Пускай разберется там, на месте, что и как, и протоколом все изложит.
– Хорошо, Николай Константинович. Сегодня же к уряднику распоряжение и пошлем с посыльным.
– Вот так оно будет лучше, Егор Семёныч. Отправь, будь добр…
Во второй половине следующего дня сам Захлебышев в кабинет пристава пожаловал и с порога, выпучив глаза и сотрясая басом стены, давай рапортовать, а у самого лицо от мороза красное и на усах иней:
– Ваше высокородие, урядник Захлебышев. По вашему вызову!
– Аааа, Панкрат Елизарович. Прошу, прошу. Входите.
– Ваше высокородие, нынче в Хоружи ехать никак не можно! Снегу намело чрезвычайно! Туды не то, что в санях, туды, Ваше высокородие, пеши не дошкондыбаешь! Во – покуда намело! – говорит урядник и рукой выше живота глубину отмеряет.
– А вы, Панкрат Елизарович, с дороги не сворачивайте, – отвечает ему Солово. – По накату берите. – А сам про себя пристав мыслит, что тому уряднику хоть по сухой дороге, хоть по снегу в Хоружи добраться будет нелегко, а с его-то величиной в теле да тридцать верст по завьюженной дороге так вообще – гиблое дело.
А Захлебышев смотрит на пристава с мольбой в глазах и в щеки красные свои воздух дует, может, полагает, что изменит начальство решение свое, – смилуется.
– Да какой там чёрт – накат, извиняйте Ваше высокородие! Там хоть на карачках лазь и мацай руками, а дороги не найти! А еще та вьюга! Глаза так и забивает и забивает! Вооо! Гляньте! – урядник вплотную к приставу подступил, и глаза свои вытаращил. – Ну? Шо Вам видно, Ваше высокородие?
– Ну, глаза как глаза, – взглянув в глаза уряднику, отвечает Солово. – У вас, Панкрат Елизарович, замечательные глаза.
– Оно-то понятно, Ваше высокородие! Но я ж теми глазами ни чёрта не бачу! От тыкните дулю!
– Да, что вам такое в голову забрело, Панкрат Елизарович? Не хочу я вам ничего тыкать! – сбитый с толку, говорит Солово.
– Да вы не пужайтесь, Ваше высокородие! Тыкайте!
Солово подумал секунду и ткнул в нос дулю уряднику, точно револьвер.
– Ну шо?.. Тыкнули? – спрашивает Захлебышев.
– Тыкнул.
– А шо
