из темноты в своем истинном обличье, с развевающимися на неощутимом ветру пепельными волосами и сияющими изумрудными глазами, и остановился в паре шагов от меня.
Я было открыла рот, чтобы ответить, но тут же прикусила язык. Конечно, может быть, это и сон, а вдруг не совсем? Лучше лишней информации не говорить и союзников не выдавать.
Поэтому я отрицательно покачала головой и сообщила:
– Рядом со мной тот, кто помогает не из расчета.
– У всех колдунов есть свой расчет.
– О, ты об этом, конечно, лучше всех знаешь, – съязвила я. – Да только по себе других не судят.
Наволод на миг прищурился, но тут же взял себя в руки и продолжил:
– Ты ведь всегда была осторожной. Прошу тебя, хотя бы это качество сейчас не теряй!
– А я осторожна, Белый Князь. Очень осторожна, – заверила я холодно. – И не надо изображать беспокойство. Ведь тебе без разницы, Мертвая или Живая вода. К Варваре иди, а меня оставь в покое!
Обращение по официальному титулу его задело. Лицо Наволода дрогнуло.
– Марья! – Он скрипнул зубами. – Я понимаю, то, что ты видела и слышала, выглядело неоднозначно. И понимаю, что ты обиделась. Но все не так, как ты думаешь. Я бы очень хотел объяснить то, что произошло, но времени сейчас крайне мало. Если бы ты сказала, где тебя найти…
Вот! Как бы я ни относилась к Василисе, ее слова о том, что Наволод попробует меня переубедить и заговорить, помнила. И позволять ему себя одурачить не хотела. Поэтому, задавив собственные эмоции на корню, оборвала:
– Для меня того, что я видела и слышала, вполне хватает. И объяснений лживых не нужно!
После чего решительно выдохнула, уже буквально требуя от организма, чтобы тот начал, наконец, просыпаться. И тот, к счастью, на призыв откликнулся. Фигура Наволода стала расплываться, терять резкость, а в уши ворвались звуки леса и птиц.
Последнее, отдаленное эхо донесло его крик:
– Я найду тебя, Марья! Где бы ты ни была, я найду тебя!
И я открыла глаза.
Освещаемая утренним солнышком, я лежала на знакомой лесной полянке. Вокруг как ни в чем не бывало щебетали птички.
Глубоко вздохнув, я постаралась унять бешено бьющееся сердце и осторожно приподнялась на локтях. В ушах звенело, а мир вокруг слегка покачивался.
– Марья! Марья, ты как? – тут же с беспокойством спросил лежащий рядом Яр.
– Живая, – пробормотала я. – Только говори потише, голова болит.
Трактор, универ, Наволод… привидится же! Причем если первое и второе – явные последствия Печкиной печеньки, то разговор с бывшим женихом…
«Найду, где бы ты ни была», – звенело в ушах.
«Найду и прибью», – добавилось само собой. Потому что с такими эмоциями, которые вложил Наволод в крик, ничего другого сделать и не хотят.
Нет уж, лучше думать, что и это был глюк.
Отвлекая от неприятных мыслей,
