с восторгом: „Да, это он! Он, и никто другой!“»
Владимир Данилович всегда тщательно готовился ко всем процессам. Он не был импровизатором ни на лекциях, ни на судебной трибуне. Он учил: «Имейте в виду, что говорить на суде не подготовившись, экспромтом, очень трудно. Скажу вам про себя: когда я оставил кафедру и выступил в качестве защитника, в первое время я так терялся, что принужден был писать речи и читать их на суде, только продолжительная практика научила меня говорить речь без помощи тетрадок». Современники вспоминали, что Спасович по некоторым делам «выучивал наизусть свои речи». Этим иногда пользовались его противники на суде. Они иногда ограничивали свое обвинение общими словами, а после того как Спасович произнесет речь, выдвигали, что называется, «тяжелую артиллерию» в возражении. Ответные реплики Спасовича бывали уже слабее.
Спасович называл адвокатов художниками, имеющими «артистическую струнку». Он считал, что в своей речи адвокат должен «излагать отвлеченное удобопонятно, сложное – просто, играть словами на сердцах, точно пальцами на клавишах». В 1873 году, когда еще не началось основательное «коверкание» Судебных уставов, а права адвокатов еще не были основательно урезаны, Спасович говорил: «Мы до известной степени рыцари слова живого, свободного, более свободного ныне, чем в печати; слова, которого не угомонят самые рьяные свирепые председатели, потому что пока председатель обдумает вас остановить, уже слово ускакало за три версты вперед, и его не вернуть».
Спасович выступал во многих политических процессах (их было более десяти): «нечаевцев», «50-ти», «193-х», «20-ти», «17-ти» и других. По своей репутации Спасович в годы проведения этих процессов был, можно сказать, самой влиятельной фигурой. Власти с опаской следили за его выступлениями, которые приобретали большое общественное значение. В судах всегда присутствовали агенты Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, которые доносили своему шефу, какие «козни» задумал Спасович, чтобы «подкопаться» под сильных мира сего. Всю мощь его влияния по достоинству оценивали даже недруги. В дни процесса «нечаевцев» агент доносил начальнику Третьего отделения: «Спасович принадлежит к числу замечательно даровитых ораторов и к тому же обладает громадными юридическими познаниями. Без преувеличения можно сказать, что в одном Спасовиче больше ума и научных сведений, чем во всем составе суда и прокуратуры».
Владимир Данилович был последовательным либералом, он осуждал правительственные репрессии, реакционную идеологию некоторых членов правительства, симпатизировал подсудимым революционерам, не разделяя, однако, их взгляды. В своих выступлениях по политическим делам, желая смягчить участь своих подзащитных, он допускал выражения, которые, по мнению революционно настроенных людей, принижали размах и значение революционного движения.
Спасович произнес немало блестящих защитительных ре�
