ж, они свое получат – ты женишься на дальней родственнице из царского рода! Если бы мы пришли к ним за невестой – они приняли бы это за слабость, а так – подчинятся.
Кир встретил Касандану на похоронах отца. Она стояла в траурном платье, сверкая ожерельями и бусами, которые были такого же цвета, как ее глаза – синие, как водопад в горах.
Голову покрывала шаль, на ней был обруч из лидийских монет. Казалось, родные достали из своих закромов все драгоценности, чтобы Кир увидел богатство ее семьи и посчитал ее достойной себя – видно, мама уже обо всем договорилась.
Касандана не отрывала от него глаз. Когда он отошел в сторону, девушка приблизилась и поцеловала руку царевичу, которого назвала повелителем.
– Тебя заставили? – спросил Кир. – Раньше ты надо мной посмеивалась и называла полуперсом.
– Меня трудно заставить делать то, что мне не по душе, – ответила Касандана.
– Значит, я тебе нравлюсь? – с надеждой спросил он.
– Мне нравится называться царицей персов, – горделиво бросила девушка.
– Ты как моя мать…
– Какая из двух? Жена пастуха или дочь мидянина?
– Не смей, – пресек ее дерзость будущий царь.
Она раздразнила и завела его своим диким нравом. Этот разговор не сулил ничего хорошего.
Касандана была объявлена жрецами Ахура-Мазды женой Кира и царицей Персии. Кир дал клятву вождям племен, что будет всем добрым отцом и покроет заботой земли Ашана и Персии.
Его ближайшие друзья развернули знамя персов – красный штандарт с соколом, расставившим крылья. Кир преклонил колено. Церемония длилась долго. Все мысли его устремлялись в белый свадебный шатер, где к встрече с мужем служки готовили Касандану. Ее омыли и смазали цветочными экстрактами, зажгли чаши с благовониями и застелили ложе атласными покрывалами.
Кир вошел. Скорее даже вбежал и провалился в негу. Шелковистые волосы Касанданы развевались, как непослушные ручьи Тигра. Губы шептали слова любви. Кир овладел ею. Но все случилось невероятно быстро. И она засмеялась. А потом снисходительно погладила по голове, словно неокрепшего юношу. Не царя. Даже не мужчину.
Киру не понравилось это, но он не подал вида. Лишь пригубил вино и сообщил, что хочет спать.
Он долго не мог сомкнуть глаза. Ее прелести сводили с ума, но Кир не хотел заболеть женщиной.
После брачной ночи он дал первый в жизни зарок – больше ни одна женщина не сможет больше диктовать ему свою волю, что и как делать. Ни одна. Ни его жена, ни мать.
Несмотря на усталость, он так и не уснул до утра. Касандана же уснула по-младенчески быстро и крепко спала. Когда она пробудилась от шороха мужа, то первыми словами, что она произнесла, были:
– Когда у нас родится сын, в его жилах будет преобладать персидская кровь!
– Я – наследник трех царств. Мне Персии мало! – жестко оборвал ее Кир. – Одной жены тоже. И столицы одной мне недостаточно. Ты будешь царицей Персии, и только
