будучи самым суеверным из здравствующих монархов, послал своих гонцов в Дельфы и Амфиарай, а также в ливийскую Аммону. Оракулы провозгласили в один голос, и это зафиксировали писцы:
«Царь, как только ты перейдешь реку Галис, Великая империя падет!»
Обрадованный известиями от прорицателей, Крез направил войско в Каппадокию, надеясь разрушить Мидию в кратчайшие сроки. Лидийцы с набега взяли Птерию и развернули там лагерь, откуда стали совершать ежедневные набеги на другие каппадокийские города. Царь позволил грабить и жечь, насиловать и убивать, захватывать урожаи, скот и другие припасы, не трогая лишь лошадей. Славные лошади Каппадокии требовались для его мощной конницы.
Захватчики отправляли в Сарды многочисленные табуны лошадей и вереницы рабов, в числе которых оказались приемные родители Кира. Их дом в Птерии был разрушен, престарелые Митридат и Спако были доставлены во дворец, но Крез не потрудился встретиться с ними и приказал определить в темницу, не веря, что от этих оборванцев будет прок в качестве заложников.
Крез, так чтивший оракулов, на самом деле неверно истолковал пророчества. Под великой империей, которая должна была разрушиться, могла иметься в виду и его Лидия. Эллины воспринимали ее как богатейшую из стран, а Креза как сюзерена многих городов Эллады. Он не учуял беды и в старом пророчестве о муле, а ведь вьючный мул – это помесь кобылы и осла…
Нега гарема и ложе, укрытое прозрачной органзой, не остановили Кира, когда из Каппадокии пришла весть о войне. От отринул устои храма Анахиты, не одарив сладострастных мидянок ничем, кроме презрения. Кир не стал дожидаться Гарпага, только послал приказ в Элам. Сам же выдвинулся в Каппадокию тотчас.
Пыль поднималась столбом. Кир, ретивый наездник, загнал вторую лошадь, устремившись в Птерию. Воины не поспевали за ним. Персидские племена и гарнизон Экбатан, присягнувший на верность новому царю, одинаково видели в молодом правителе силу и целеустремленность. Они чувствовали в его решительности страсть к завоеваниям, в его карих, как янтарь, глазах никто не уловил иного мотива. В Птерии стоял дом пастуха Митридата. Именно там жил спасший ему жизнь отец, а с ним вскормившая Кира мать… Спако! Она в опасности.
Сражение не было подготовлено. Лидийцы отражали стихийные атаки колесниц персов и мидян. Но городские стены провинциальной Птерии мало походили на надежные укрепления Сард. И тогда Крез приказал своим полководцам отступить. Он рассчитывал перезимовать в комфорте, а не на обезлюдевшем плато Каппадокии, дождаться в своей столице спартанцев и вавилонян, чтобы с утроенной силой вновь перейти пограничную реку Галис и двинуться прямо на Экбатаны.
Лидийцы ушли без преследования. Мелкие стычки с конными отрядами персидских лучников не в счет. Они беспокоили только фуражиров, но после того, как лидийцы приставили к караванам конвои – атаки легко отбивались.
Как только войско Креза вернулось в Сарды, царь распустил наемников из греческих городов. Плата им была высокой, а Крез умел
