пока. Коридоры были пусты, Клавдий шел, провожаемый испуганными взглядами; из боковой двери выглянула пожилая женщина с охапкой зловещих багряных плащей:
– Молодой человек…
Клавдий обернулся; женщина отпрянула. Клавдий знал, что в состоянии боевой готовности выглядит донельзя паршиво. Тут хоть в багряный плащ закутывайся, до бровей…
Начальника спецгруппы он нашел в увешанной афишами комнатке – администраторской. Две забившихся в угол женщины и мужчина во фраке испуганно смотрели на рацию в руках непрошеного гостя.
– Мы переловили их, патрон. Девять человек. В репетиционном классе.
– Действующие?
– Нет, патрон. Все «глухие». Как и указано в досье… Спектакль отменен. Зрители в театр не допускаются; прочесываем этажи.
– Торки нет в кабинете. Вы уверены, что она еще в театре?
– Все видели, как она входила. Как выходила, не видел никто. Ее машина на месте…
– Сколько их, Коста, по вашим ощущениям?
Начальник спецгруппы прищурился. Маркированный инквизитор, кое в чем – например в чутье – превосходящий даже Клавдия. Он не допрашивает ведьм – он их ловит.
– Много, патрон. Здесь, в здании – много… Пять-шесть. И мы пока не нашли ни одной.
– Здание оцеплено?
Начальник закатил глаза, что было нарушением субординации, зато изгоняло всякие сомнения в профессионализме спецгруппы.
– Хорошо, Коста… Делайте свою работу. А я ищу Торку.
Он почуял ведьму, поднимаясь по мраморной зрительской лестнице на третий ярус. Почуял ясно и явно – кажется, воин-ведьма. Да как близко подкралась незамеченной…
Он стиснул зубы, мысленно посылая противнице приказ-принуждение. Кажется, ответом был короткий стон; Клавдий кинулся на звук, откинул портьеру, выскочил на другую лестницу – черную, аварийную. Внизу торопливо удалялся стук каблуков.
– Стоять!
Двери, ведущие на второй ярус. На первый; ложа-бенуар. Красное платье, мелькнувшее двумя пролетами ниже…
Истошный крик в зале. На сцене. И почти сразу же – запах дыма.
Ведьма, за которой он гнался, остановилась этажом ниже, будто выжидая, что теперь Великий Инквизитор предпримет. Обнаглели, пес…
– Пожа-ар!..
Дверь, ведущая в ложу, была совсем рядом. Огромный зал терялся в сумерках; занавес был поднят, давая возможность любоваться декорациями премьерного балета. Парчовый дворец, бархатная темница, розовый флер рассвета-заката…
Черный дым. Будучи пропитана противопожарной дрянью, вся эта роскошь потрясающе горит. Как солома.
– Пожа-ар!..
Включилась сигнализация. На сцену выскочил человек с маленьким, плюющимся пеной огнетушителем. За ним еще один, еще…
Дым поднимался выше. Гипсовые лица на потолке понемногу утрачивали белизну, и в бесстрастных прежде глазах проступала совсем человеческая усталость. Или Клавдию померещилось?..
