туткуны богаты, ты и сама знаешь.
Жылдыз остановилась, слушая.
– Ты чего-то не договариваешь, анда.
– Отказа быть не может. За отказ – казнь. Так что с одной стороны – горы золота, а с другой – смерть. Выбирай.
Саткын увидел, как она, стоя к нему спиной, сжала и разжала кулаки.
– Я не могу оставить Толкын так надолго.
Он понял, что она лишь ищет отговорку.
– Толкун мы оставляем каждый день. Она уже большая девочка, мы много ей оставили, мои родители с ней. И ты не подумала о еще одном. Как же месть, анда? Манап, может, и дурак, но все же понимает, что ты больше всех зла на них затаила. И если бы я думал, что ты откажешься, я бы сюда не приехал. Решай.
Жылдыз опустила голову, задумавшись. И обернулась. Саткын сидел, терпеливо ожидая ее ответ. Когда ж они успели вырасти, вдруг с тоской подумал он. Выросла сестра с того дня, как они впервые встретились, тогда, у реки. Вытянулась, окрепла, похорошела, фигура появилась. А этот бешеный огонь в глазах так и не потух.
– Хорошо, я поеду. Когда в дорогу?
– Прямо завтра.
Анда сжала губы, и Саткын понял – о сестре думает.
Вдруг Жылдыз огляделась и хохотнула:
– Ты что же это, пешком приплелся? Где твой конь?
Саткын залился краской.
– Сбросил он меня. Не знаю, как назад буду добираться.
Анда огляделась, меряя расстояние глазами.
– Бери мою лошадь. Ты впереди поедешь, а я за тобой. Не хочу показываться в ауле сейчас, днем…
Саткын поймал ее взгляд и ни о чем спрашивать не стал.
Жылдыз подошла к лошади и ласково погладила потную шею.
– Ты когда приедешь, мою Буркит не забудь отпустить, а то она у меня неволю не стерпит, – добавила Жылдыз.
– Угу, я отпущу, а она ведь сбежит.
– Не сбежит.
Уловив уверенность в ее голосе, он не стал расспрашивать.
– Ты так и ездишь без седла, да? – со смешком спросил Саткын, с восхищением глядя на лошадь. – Неправильный ты кочевник, анда. Говорят же про нас, что мы родились в седле.
– Говорят, – не без гордости согласилась Жылдыз. – Но лошадь-то не родилась в узде. Как приедешь, Саткын, скажи Толкын, что я вечером приеду.
– Скажу.
Саткын вскочил на кобылу. Жылдыз рассмеялась.
– Смотри, не свались!
– Постараюсь, – расхохотался он в ответ и коленями повернул лошадь, направив ее в сторону аила.
Глава II
Толкын пропустила свои тяжелые черные волосы сквозь пальцы и опустила взгляд на свое отражение в покачивающихся волнах, в честь которых ее назвала сестра. “К аулу нас вывела река. Шумели волны, вот я и назвала тебя Волной” – просто ответила Жулдыз тогда.
Вода мягко обволакивала ее голые щиколотки, приятно морозя их. Никому из девушек бы не позволили стоять вот так посреди дня, когда весь аул может видеть. А ей некому приказывать.
