единственную подругу ради своей любви. Это всё что у меня осталось!
– Как бы то ни было, я могу дать вам славу, успешную карьеру и деньги. Намного больше, чем вы получите от Дмитрия. Только оставьте его в покое.
Я лишаюсь дара речи, потому ничего не могу произнести. Мгновением позже осознаю, как бессознательно щёлкаю пальцами. Собраться с мыслями не получается. Не знаю, сколько проходит времени, пока я наконец понимаю, что Александр все ещё сидит передо мной, бесстрастно заглядывая в мои глаза.
– Очередная выгодная сделка? – шепчу я одними губами.
– Называйте это как хотите.
Я чувствую, как белеет мое лицо, как языки всепоглощающей ярости обжигают горло, призывая меня кричать на этого холодного бесчувственного человека. Я едва ли осознаю, как губы расплываются в широкой улыбке, а грудь сотрясается от беззвучного смеха. Наклоняюсь, чтобы быть ближе к Александру и дерзко бросаю ему:
– Плевала я на ваши деньги. Трясите своим состоянием и связями перед другими. А я никогда я не оставлю Дмитрия, слышите? А теперь из беседки выкатываетесь либо вы, либо я.
Александр разочарованно отводит глаза. Его загорелое лицо вмиг мрачнеет Длинные пальцы нависают над кнопкой инвалидного кресла. Этот человек не привык к отказам, подумалось мне. Нужно уехать первой, лишить его возможности продолжить мерзкий разговор. Я махаю сиделке, желая одного – поскорее уехать.
– Вы отличная актриса, – яростно бросает мужчина.
– У вас ещё не было достаточно времени для того, чтобы полностью оценить мои таланты.
– Всё на свете имеет свою цену, Екатерина, – выплёвывает он презрительно. – Тем более у таких как вы!
Я вспыхиваю, отчаянно сжимая поручни коляски. Гнев застилает глаза. Моя послушная помощница подталкивает коляску и я немым жестом прошу её задержаться. Александр настолько близко, что я могла мы двинуть по его наглой, высокомерной физиономии. Сжав челюсти, я сглатываю обиду.
– Я повторюсь, Александр – вы совсем не знаете меня. Да, я не имею достатка, как вы и ваш сын. Но согласитесь: не имеющему ничего, нечего и терять. Если вы ещё хоть раз посмеете оскорбить меня, учтите: я не имею светского воспитания, могу и паралитику врезать!
Алексей невольно оборачивается, удивленно разглядывая меня. Александр поражён не меньше. Его взгляд за одно мгновение теряет свою враждебность, сменяясь оскорблённой растерянностью. Я склоняю голову, с невинным выражением лица. Да, о всесильный Александр Савицкий, не только тебе дозволено дерзить малознакомым людям. Некоторые из них могут осадить в ответ!
– До свидания, – говорю я как ни в чём не бывало. – Не могу сказать, что мне было приятно познакомиться с вами.
Сиделка неуверенно толкает коляску из беседки. Боковым зрением я заметила, как инвалидное кресло поехало в противоположную сторону.
– Может для вас это смотрится как сделка. – Внезапно заговорил он без тени прежней дерзости и высокомерия. – Думаете,
