и большим гребнем стучал в такт быстрым шагам. Слуги и пажи разбегались в разные стороны, словно мыши при появлении кота, гонимые грозным взглядом из-под низко надвинутой на лоб остроконечной бархатной шляпы. Широкие поля отбрасывали на лицо идущего мрачную тень.
Подданные короля боялись, поскольку никто из них не хотел, убереги Хранн, превратиться во что-нибудь мерзкое: скользкую лягушку там или облезлую крысу. Некий паж покоев ее величества уверял другого, что однажды попался под горячую руку старому чародею и застыл, словно статуя в фонтане Основателей: ни пошевельнуться, ни вздохнуть. Проклятие прошло лишь тогда, когда старик свернул за угол.
Зная добродушный нрав придворного мага королевской династии Лоран, было трудно поверить в то, что он околдовывает и проклинает ни в чем не повинных слуг, но сейчас действительно было лучше не попадаться ему на пути. Лицо чародея пылало гневом, белоснежные брови грозно сошлись на переносице, морщины угрожающе углубились.
«Тук... тук...» – стучал посох по каменным плитам, и одному незадачливому пареньку-слуге, что рискнул обернуться, прежде чем спрятаться в темном проходе, вдруг показалось, что деревянный змей повернул к нему голову, а из оскаленной пасти на миг вырвался раздвоенный язык, хищно облизнувший чешуйчатую морду.
Ходила легенда, даже не легенда – скорее слухи, что посох у мессира Архимага вовсе и не простой, а наделен своим расчетливым разумом и, кроме того, может даже говорить. И пусть никто и никогда не слышал его голоса, многие верили, что это действительно так, ведь с кем же тогда все время разговаривает великий волшебник, когда находится в полном одиночестве? О его привычке что-то бормотать себе под нос при ходьбе было известно многим. Были, правда, и такие, кто утверждал, что, мол, Тиан просто-напросто свихнулся на старости лет, а бормочет он без умолку из-за того, что ему уже давно на покой пора. Дескать, самое время уже старику тихонечко усесться в башне, в каком-нибудь мягком и удобном кресле, укрывшись от сквозняков теплым пледом, и начать писать себе книжки со слезливыми воспоминаниями о героической юности, а не делами королевства заниматься.
– Да не спеши ты так, Тиан, – задыхаясь от быстрой ходьбы, прохрипела деревяшка, состроив на резной морде выражение крайнего недовольства. – Раньше, чем положено, суд не начнется, и неважно, когда ты там появишься...
Маг не ответил и шага не замедлил. Их путь лежал по широкому коридору второго этажа Асхиитара, в конце которого был расположен зал Высокого Орденского Трибунала. Вдоль стен выстроились древние доспехи, равнодушно разглядывая проходящих по галерее из-под пустых забрал. Каждый из этих безжизненных «рыцарей» держал в руках оружие: мечи, цепы, булавы и щиты с изображением старых гербов. В промежутках между доспехами на стенах висели мрачные гобелены, изображающие сцены сражений, изумительных красавиц и грозные лики мифических чудищ.
– Что собираешься делать? – Посох презрительно оглядывал столь приевшиеся ему за века знакомые стены.
– Я собираюсь спасти своего сына, – сжав зубы, ответил Тиан.
– Это-то понятно, но вряд ли тебе удастся убедить этих орденцев, что Ильдиар невиновен, потому как у них, понимаешь ли, объявилась уйма свидетелей, которые...
–
