о той, что пожирала тебя глазами?
– Я не об Онеге, а о второй! В общем, тебе пора поразвлечься.
– Я и так развлекаюсь, Пол. Может быть, не так, как ты, но все равно развлекаюсь, поверь. Лорэн нет больше в моей жизни, но она – часть меня. И потом, я уже говорил тебе, что не запрещаю себе жить. Это первый наш вечер после моего возвращения, и мы уже, если я не путаю, ужинали не одни.
Пол как заведенный помешивал ложечкой в чашке.
– Ты не кладешь себе в кофе сахар… – пробормотал Артур, накрывая рукой руку друга.
Ночь была ясной, в кухне старого дома на берегу океана двое сообщников молча смотрели друг на друга.
– Стоит мне вспомнить эту немыслимую историю, которую мы пережили, как у меня появляется острое желание отхлестать тебя по щекам, чтобы ты окончательно очнулся, – говорил Пол. – Предположим, у тебя хватит глупости попытаться снова ее увидеть. Что бы ты ей сказал? Когда ты рассказал мне о том, что с тобой приключилось, я заставил тебя сделать сканирование мозга… Это я-то, твой лучший друг! А она врач, если бы ты сказал ей правду, то она надела бы на тебя смирительный балахон, с капюшоном или без, не знаю! Ты совершил то, что был обязан совершить, я восхищаюсь тобой. Тебе хватило смелости защищать ее до самого конца.
– Лучше мне лечь спать, я очень устал, – сказал Артур, вставая.
Он уже брел по коридору, когда Пол окликнул его. Артур просунул голову в дверь.
– Я твой друг, ты знаешь это? – произнес Пол.
– Да!
Артур вышел через заднюю дверь и обошел дом. Задел плечом ржавые качели, огляделся. На веранде разошлись половицы; стены, хранившие следы летних ожогов и соленых зимних подтеков, заросший сад – все было воплощением печали. Артур поежился на свежевшем ветру. Он достал из кармана куртки конверт с письмом, которое начал в Париже – скамейка, площадь Фюрстенберг, – дописал последнюю страницу и снова убрал в карман.
Ночной туман с океана дотянулся до города. У стойки “Парижского кафе”, что напротив входа в отделение “неотложки”, Лорэн читала меню.
– Не пойму, что вы делаете в этот ночной час в моем баре, да еще одна, – сказал хозяин, наливая ей содовую.
– Допустим, у меня передышка.
– Вечером клиентов было хоть отбавляй. Настоящий балет карет “скорой помощи”! – не унимался хозяин, протирая стаканы. – Спасти весь мир – дело хорошее, но вы бы лучше подумали об одной-единственной жизни – о собственной.
Лорэн наклонилась к нему, как будто решилась на откровенность.
– Просветите меня: здесь только обо мне и болтают или вечером здесь ужинал доктор Фернстайн?
– Вон он сидит, – подтвердил хозяин кафе, указывая глазами в глубь зала.
Лорэн слезла с табурета и нашла профессора за отгороженным столиком.
– Будете корчить такие гримасы, я вернусь за стойку и поужинаю там одна, – предупредила Лорэн, ставя свой стакан на его стол.
– Чем
