рассчитывал Борзяк. За всё время пути кормили всего один раз. Да и то дали лишь по куску черного черствого хлеба и по кружке воды. Народ начал роптать.
– Что ж это такое, браты? – разорялся плешивый тощий зэк по кличке Лапоть. – Мы же Родину защищать собрались. Значит, мы уже не зэки, а солдаты. А разве солдат в клетях возят? А разве солдатам такая шамовка положена?
– Точно! – раздавалось тут и там.
– Курево не выдают. Даже в нужник не выводят, в щели в полу мочимся! – ругались зэки.
«Буза поднимается, самое время линять!» – подумал Василий и, стукнувшись головой о деревянную скамью, заорал, имитируя припадок эпилепсии.
– А, суки! А, волки позорные! Мы за Родину помирать едем, а они, псы легавые, пожрать даже напоследок не дали! – Борзяк, истошно оря, перевернулся на спину, еще раз стукнувшись лбом об пол, окрасив его кровью, принялся сучить ногами и пускать пену из уголков рта. Вместо пены Вася искусно пускал слюну, да и лоб он разбил показушно, крови много, а ущербы здоровью никакого.
Но конвойных припадок впечатлил. С криками: «Товарищ старший лейтенант, падучий!», они бросились к офицеру. Тот, выскочив из своего закута, и, оценив ситуацию, приказал открыть клеть, сунуть Василию под голову тряпку и постараться вытащить пальцами язык изо рта, чтобы бедняга не задохнулся. Один раз он уже видел подобный припадок и раздавал указания со знанием дела.
– Мигун! – командовал офицер. – Голову ему держи, а ты, Костин, ноги ему стреножь. Глядите, чтобы не подох, а то будет нам втык по самые уши.
Вбежавший первым Костин, пытаясь ухватить Василия за ноги, получил страшный удар сапогом в солнечное сплетение и упал, потеряв сознание. Рванув пистолет из кобуры упавшего охранника, Шалый пальнул в оторопевшего Мигуна. Тот рухнул замертво. В два прыжка преодолев расстояние от клети до двери вагона, Василий дернул длинный металлический рычаг запора вверх, после чего рывком отодвинул массивное полотно двери вагонзака. Все эти действия заняли у него секунды. Сделав два шага назад, Борзяк с силой вытолкнул свое тело из вагона, стараясь пролететь как можно дальше, чтобы встречная волна воздуха не увлекла его под колеса эшелона. Скорость поезда была довольно большая, но Василию повезло. Он умудрился сгруппироваться и приземлился довольно удачно. Из открытой двери вагона, который он покинул только что, раздались выстрелы охраны. Но скорость поезда мешала стрелкам прицелиться, и ни одна пуля даже не зацепили Василия. Зато в горячке побега Борзяк не заметил, как сильно ушиб правую ногу. Это стало понятно только когда, он отбежал с насыпи железной дороги в близлежащий лес. Как и предполагал Василий, эшелон не остановился.
«Во-первых, поди, доберись до машиниста, чтобы он начал экстренное торможение. Пока дойдешь, паровоз уже далеко умчится. Поезд не машина, тормозной путь длинный. Во-вторых, из-за одного зэка, ушедшего в отрыв, целый эшелон стопорить не станут, за время остановки хипеж подняться может. Того гляди, и другие разбегутся» – подумал Борзяк
