черный, шибко усатый и наглый. Пьет чай, бывало, губернатор, полдничает, только руку с бутерброда снимет, а бутерброда уже нет. Видит он, как тараканище с поживой улепетывает, а сделать ничего не может. Голыми руками давить противно, а пока башмак снимаешь, чтоб супостату в лоб дать, таракана с бутербродом и след простыл.
Дезинсекторов вызывали, травили. А таракан от отравы, еще толще и проворнее стал, носится по кабинету, как борзая.
Тут Дуракова в кабинет губернатора лак для волос «Прелесть» приносит.
– Да на что мне лак твой бабский, – Вопрошает Петрович, – Я же укладок по утрам не делаю, да чуб мой – не ирокез панковский!
– Знаю Петрович, – Вразумляет его Дуракова, – И лак не затем. Ты им на таракана пшикни и никуда он уже от тебя не убежит.
Смекнул губернатор, и в засаде долго сидеть не пришлось. Как только вылез таракан на стол за очередным бутербродом, пщикнул на него Петрович лаком из баллончика, таракан и увяз. Только лапами беспомощно перебирает. Снял с наслаждением губернатор с ноги ботинок, размахнулся, чтобы вредное насекомое порешить, да так и застыл с ботинком руке в глубокой задумчивости и печали.
– Убей его, Петрович! – Кричит Дуракова и под локоть толкает, – А то сейчас обсохнет и убежит!
– А стоит ли отягощать Карму, – Мудро ответил ей губернатор, – Может, я в другой жизни тоже тараканом стану?
Как Петрович цыганским бароном был
Приглянулась в этом таборе Петровичу хорошенькая цыганочка. Есенией звали. Глаза черные, зубы золотые, коса до пят, а пятки толстые. За такой и сам босиком на край света с табором уйдешь. Долго кочевал Петрович за ней с шумной толпою цыган по Бессарабии, руки просил, коня и сердца. Уверял, что полцарства отдаст, но за что конкретно, недосказывал.
А цыганка все его любви не верила. Говорит, дескать, ты сам мне сердце свое вперед отдай и путь нам, цыганам жизненный освети.
Не стушевался Петрович, разом вырвал из груди своей сердце пылкое, да понес его словно керосиновый фонарь навстречу таборным людям. Сразу смекнули цыгане, что отважней защитника и барона им не найти. Сердце ему обратно одна сильная цыганка-гадалка зашила цыганской иглой, волшебным пометом летучих мышей грудь помазала, заговоры набормотала и зажило на Петровиче это самодеятельное хирургическое вмешательство, как на собаке. За одну ночь ему цыгане всем табором дом построили из упаковочных ящиков, женили утром на красавице Есении и двенадцати ее сестрах сразу.
Стал Петрович очень справедливо баронствовать, каждый день пятимос есть и всех кошек по древнему цыганскому обычаю марганцовкой красить, на счастье. За порядком он тоже следил, чтоб наркотой цыгане не торговали. Даже ключи от машин на ночь забирал и после 18 часов, никто табор без его разрешения покинуть не мог, разумеется, без уважительной причины. Разве, что в командировку или к родственникам в Чугуев,
