спортивной жизни, и я тогда никак не мог сообразить, – что именно их так привлекает к „русской демократии“. <…> Петербург был, конечно, интернациональным городом. Но даже и в Петербурге все-таки сказывалось „русское влияние“. Оно, в частности, заключалось в том, что если бы какая бы то ни было семья, группа, кружок и пр. – попробовали как бы то ни было задеть национальное достоинство финна или индейца, поляка или татарина, – то это было бы общественным скандалом. И единственным исключением было гимнастическое общество „Сокол“. Но и „Сокол“ был тоже обезьянством: чешские провинциальные масштабы мы пытались перенести на русскую имперскую почву: в соколы принимали, видите ли, только славян. В том числе, правда, и татар. Но не принимали ни немцев, ни евреев. По тем временам я измерял достоинство людей по объему их мускулатуры. Но я никак не мог примириться с измерением человеческого достоинства по принципу национальной принадлежности»138.
Последовательность изложения событий приводит нас к маю 1915 года, когда, выбыв из университета «за невнесение платежей», наш герой должен был сразу попасть прямо на фронт. Но этого по каким-то причинам не произошло. Скорее всего, сказалась не только кочевая жизнь между Петроградом и Минском, но и сохранившиеся в архивах призывных комиссий врачебные заключения о состоянии здоровья студента Солоневича. И только в августе 1916 года, когда под рекрутский набор шли уже, по современной формулировке, и «ограниченно годные», Иван стал рядовым запасного полка.
Университет, впрочем, получил запрос о местонахождении бывшего студента Солоневича раньше. Благодаря этому нам известны еще два его петроградских адреса: Невский пр., 57 (там, рядом с Николаевским вокзалом, располагались меблированные комнаты – род гостиницы) и Московский пр., 1139.
ПОЛИТИЧЕСКИЙ РЕПОРТЕР КРУПНЕЙШЕЙ ГАЗЕТЫ РОССИИ
Окончанию белорусского периода жизни и творчества Ивана Солоневича и переезду на постоянное жительство в столицу Империи предшествовали следующие обстоятельства.
«Уже два дня не выходит газета „Северо-Западная Жизнь“, – не без удовлетворения сообщила „Минская Газета-Копейка“ 25 августа 1915 года. – О причинах своего невыхода редакция ничего не объявляла. В известных кругах это вызывает оживленные толки»140.
Через два дня тот же источник – объект продолжительной полемики – опубликовал информацию о возобновлении выхода газеты Солоневичей.
Однако уже 7 сентября оппоненты «Северо-Западной Жизни» завершают полемику вполне эффектным, на их взгляд, финалом. Заметка, озаглавленная «Бегство гг. Солоневичей», составлена в классическом для бульварной прессы стиле:
«Вчера в городе стало известно о позорном бегстве из Минска гг. Солоневичей отца и сына.
Получив в известном порядке крупную сумму,
Солоневич И. Л. Народная Монархия. – М.: Феникс, 1991. – С. 240—241.
ЦГИА СПб, ф. 14, оп. 3, №61273. Л. 21об.
«Северо-Западная Жизнь» не выходит // Минская Газета-Копейка. – 1915. – 25 августа; №1087.
