у Кати их семейное расписание, специально выбрала время, чтобы поговорить с дедушкой один на один.
Так вот, Ника Аркадьевна.
Она вошла, извиняясь, что побеспокоила больного, который, в свою очередь, извинялся за то, что не может напоить ее чаем и вообще принять должным образом. Единственным доступным ему жестом гостеприимства было выключение телевизора.
– Меня очень беспокоит Катя, – начала Ника Аркадьевна, когда закончился обмен любезностями и все расположились: люди – на стульях, больная нога – на пуфике.
Для полноты картины надо указать: диван под наброшенным пледом, скрывающим постельное белье; вазу на столе, без цветов, зато с карандашами и фломастерами; рядом – разбросанные книги, блокнот и атлас мира – предметы, необходимые больному для решения кроссвордов и занятий с внучкой и за которыми, по состоянию своего здоровья, он не мог постоянно ходить к шкафу; кроме того, на столе лежали телефонная трубка, пульт от телевизора и несколько дисков с фильмами, а отдельной батареей грудились в углу лекарства. В общем, все это напоминало картину «Визит участкового врача», тем более, что в некоем высшем смысле врач и учитель – коллеги.
Итак, Ника Аркадьевна начала с того, что ее беспокоит Катя:
– Вы знаете, это все как-то резко произошло. Я чувствую, вот просто буквально сердцем чую, что на нее кто-то плохо влияет.
Антон Сергеевич невольно усмехнулся. Ника Аркадьевна истолковала его реакцию по-своему и воскликнула:
– Нет, вы так легко это не воспринимайте! Я знаю, ка́к родители обычно слушают нас, педагогов. Поэтому я, кстати, и хотела переговорить сперва с вами: вы, я уверена, более серьезно отнесетесь, чем папа с мамой. Это очень серьезно, и первые сигнальчики, звоночки видит учитель!
– Слышит, – автоматически уточнил Антон Сергеевич и тут же пожалел об этом.
– Что?
– Нет-нет, ничего, я просто согласился с вами, что педагог первым замечает. Я сам учитель, вот только сейчас… – он указал на гипс.
– Вот и замечательно! Значит, мы поймем друг друга! Ведь дома, вы сами знаете, они не раскрываются. А в школе, среди сверстников… Но, честно сказать, я всего могла ожидать. От любого. Но только не от Кати!
– Да что она такого натворила?
– Вы знаете, что она ругается матом?
Антон Сергеевич чуть ногу с пуфика не уронил и застонал от резкой боли.
– Представьте себе! Не далее, как позавчера она при всем классе, не стесняясь, выругалась самым… Ну самым непотребным образом!
– Что же она сказала?
– Какая разница?
– Все-таки. Если мы узнаем, что́ именно, то сможем выяснить, где она это услышала.
Этот довод убедил Нику Аркадьевну, и она сказала:
– Она сказала…
Следующее слово она произнесла в три приема:
– …по… (вслух)
…хер… (одними губами)
…ить! (снова вслух)
Антон Сергеевич
