квартиры и, скорее всего, не доберется. А в-третьих, – бухгалтерия и документы всегда должны быть под рукой. Не дальше, чем чашки.
Где-то здесь лежит книга со всеми контактами. Книга, более драгоценная, чем паспорт, образец ДНК и Матильдино свидетельство о рождении.
На обеденном столе подал голос квакегер. Устройство старательно исполняло Бетховена.
– Вот черт, – Сенк подошел к столу и открыл круглую крышку «пудреницы». – Слушаю.
Бетховен мгновенно стих. Из устройства сочилась тишина. Через секунду Сенк сообразил, что забыл включить динамики голосовой связи.
Пользоваться квакегером как телефоном – олд скул и муви тон, но Сенк не обращал на это никакого внимания. Телефона в доме все равно не было. Современному человеку импонирует многофункциональность. То, что годится для обработки больших данных, сгодится и для праздной болтовни.
Сенк включил динамики, затем видео. Круглый экран устройства мигнул и выдал несколько рядов плюсов и минусов. Затем погас.
– Не понял.
Стоявшая рядом Матильда догадывалась, что сейчас внутри ее брата случится удивление, потом – раздражение – а потом – гнев.
– Я же только вчера тебя включал, эй!
Квакегер молчал, как сонный пингвин. Экран сотрудничать отказывался.
– Чё, сгорел, приятель? – Сенк перевернул тяжелый черный корпус и вскрыл заднюю панель. Этот момент Матильда любила больше всего: ей категорически запрещалось самой выяснять принцип работы приборов, и то, что происходило внутри, она могла видеть только когда Сенк сам ковырял что-то под крышкой.
Это был один из самых производительных, самых дорогих импортных машин, которые только можно было добыть в городе Ж. Сенк тихо гордился им. Любимый трофей. Этот мощный, шикарный квак достался ему пару лет назад по чистой случайности. В одну из суббот Сенк наведался на черный Рынок исключительно с целью выпить по стаканчику кофе с Тихоном и поговорить за жизнь. Расспросить, как идут дела. Как идет ремонт. Они купили по 120 миллилитров синтетического кофе у владельца единственной на Черном Рынке Черной Забегаловки. («Черной-черной ночью на черном-черном Рынке, в черной-черной забегаловке продавали черный-черный кофе…») В непринужденном разговоре Сенк расслабился. Он умел расслабляться так, чтобы при этом не ляпнуть то, что не следует. Среда подпольного бизнеса не позволяла надеться здесь на настоящую дружбу, и они оба это понимали. Но отвлеченные разговоры здесь ни при чем.
Суббота была не ахти. В ходе беседы и потягивания кофе инженер заметил в другом конце ряда Типичного Клиента. Это был целеустремленный, знающий, где он находится, персонаж. Он шел напролом, смотря только перед собой и будто не слыша зазываний торговцев – словно мученик, пытающийся не поддаться искушению бесов. «Кому-то повезло», – лениво заметил Сенк. Он стоял у прилавка, всем корпусом на него навалившись, и мечтательно смотрел
