чужаки принялись бормотать какие-то заклинания, став на колени и повернувшись лицом к заходящему солнцу. Потом двое отошли к лошадям и стали осматривать их копыта. Третий же, ловко забравшись на высокий вяз, стал нюхать ветер, налетавший порывами с северо-запада.
Едва начало темнеть, иноплеменники опять двинулись в путь. Моисея снова закинули на спину угорского иноходца, как мешок с соломой. Теперь они ехали степью, постоянно держа направление на юго-запад.
Когда совсем стемнело, крупными хлопьями повалил мокрый снег.
Ветер утих. Стало заметно теплее.
Во время очередной передышки Моисею развязали ноги и посадили его на коня, но при этом ему завязали глаза какой-то грязной засаленной тряпкой.
Глубокой ночью измученного долгой скачкой Моисея стащили наконец с седла и освободили от пут, сняли с глаз повязку.
Оглядевшись, Моисей увидел, что находится в глубокой лощине, где устроили стоянку около тридцати таких же узкоглазых и вонючих чужаков. Теперь-то Моисей сразу определил, кто здесь старший.
Моисея подвели к костру и посадили прямо на недавно выпавший снег. Перед этим с него сняли теплый плащ и яловые сапоги.
Костер горел в центре треугольной площадки, вершины которой были обозначены тремя шалашами из свеженарубленных ветвей тальника. У костра сидел на попоне, поджав ноги калачиком, немолодой воин в панцире из металлических пластин. За поясом у него торчал кинжал. На голове была войлочная шапка, опушенная хвостами черно-бурых лисиц.
Тут же у костра сидел молодой степняк с черными раскосыми подвижными глазами и длинными густыми бровями. У него были рыжие волосы, заплетенные в две косы, свисающие ему на плечи из-под мохнатой шапки.
Позади Моисея застыли два стражника с обнаженными саблями.
Воин помоложе заговорил с Моисеем на половецком наречии, перед этим перекинувшись несколькими фразами на своем непонятном языке с военачальником в шапке из черно-бурых лисиц.
– Перед тобой славный батыр Боурюк, предводитель полусотни в войске непобедимого Бату-хана, – сказал рыжеволосый, указав Моисею на пожилого воина. – Славный Боурюк хочет знать, кто ты и куда ехал?
– Я – дружинник рязанского князя, ехал в городок Нузу с поручением, – ответил Моисей, припоминая половецкие слова.
– Батыр Боурюк хочет знать твое имя, – вновь промолвил рыжеволосый.
– Меня зовут Моисей, – сказал гридень.
Рыжеволосый переводил все, сказанное Моисеем, угрюмому военачальнику чужаков. В чужой гортанной речи, лишенной мягких звуков, Моисей расслышал свое имя, прозвучавшее в устах рыжеволосого как «Мосха». Распознал он и слова «Рязань» и «Нуза», хоть и исковерканные на чужой лад.
Моисей старался вспомнить, слышал ли он раньше про Бату-хана. То, что среди половецких ханов такого не было, Моисей знал точно.
Рыжеволосый степняк опять обратился к Моисею:
– Если
