Фатер... Ну зачем вы явились, доктор Рольф, так не вовремя?!
– Позвольте узнать, гусар Давыдоф! Но ведь вы... вы же у нас немножко болен?
– Мне сегодня гораздо лучше!
– Я вижу, гусар Давыдоф, наше лечение пошло вам на пользу, улыбнулся доктор. – В далекой молодости я имел практику в Москве...
– Фатер! – вскрикнула Эльза – Представьте себе. И мы тоже только что вспоминали о Москве...
– Вижу, вижу... – усмехнулся отец. – И на эта табуретка забрались, наверное, чтобы поглядеть на далекая русская столица?
– Конечно, но не только это... – вставил словцо Давыдов.
– Мне понятно: гусар Давыдоф взбирался на высоту, чтобы испытать больная нога Но ты? Ты, Эльза, каким образом оказалась там?
– Сама не знаю...
– Сестра милосердия, юная девиц, оказывается на табурете рядом с раненым гусар, которому вчера сделали перевязку. Дочь не знает, что отвечать своему фатер?!
– Знает, доктор Винер, – заступился за Эльзу Давыдов. – Просто она робеет...
– Что такое за слово – ро-бе-ет? Я не знаю. Но тем более. Тут, на табуретка, даже сестра милосердия не может объяснить свой необъяснимый поступок?!
– Но, фатер... вы же сам изволил сказать, что он необъясним...
– Но тем хуже, – все более распаляясь, вопрошал доктор. – Каким образом сестра милосердия попал на табурет в обьятия горячий гусар? Доннер веттер!
– О фатер! – как бы спохватившись, отвечала Эльза. – Просто мы... хотел проверить, сможет ли завтра куссар Давыдов сесть на коня.
– Ну и как? Как, по-твоему? – рассмеялся отец. – На мой взгляд, испытания имел успех!
– Вы правы, как всегда, доктор! – радушно улыбнулся гусар. – Весьма удачно!
И тут доктор, сменив гнев на милость, по-настоящему развеселился.
– Вот и хорошо! Вот и прекрасно! Ладушки-оладушки! Так, кажется, говорят у вас в России?
При этих словах Винер несколько раз хлопнул в ладоши. Дверь отворилась, и в палату вошла дородная немка средних лет с лошадиным лицом.
– Вот, гусар Давыдов, ваша новая сиделка, фрау Брунгильда! – представил вошедшую даму доктор. – Прошу, как говорится, любить и жаловать!
Оглядев с ног до головы раненого гусара, фрау Брунгильда изрекла громким грудным голосом:
– О майн либе!
От столь неожиданного приветствия Давыдов смутился и опустил голову.
– Но ведь это же... Это же, доктор... – с негодованием вскричал Давыдов. – Гренадер в юбке!
– Гренадер? – лукаво усмехнулся доктор. – Это то, что вам сейчас необходимо. Фрау Брунгильда – вдова. И, кстати, тоже очень любит поэзия!
– О майн либе! – Воскликнула фрау.
От этих слов Давыдов вздрогнул и с мольбой в голосе обратился к доктору:
– У меня к вам, Рольф Карлович, одна маленькая просьба.
– Просьба?! Что за просьба?
– Не разрешите ли вы мне остаться в одиночестве, без сиделки?
–
