Судя по выражению его скуксившейся мордашки, он уже проклинал себя за неудачную охоту, но я в святую невинность тех, кто имеет такие внушительные клыки, больше не верю.
– Ага. – Так я ему и поверила. – Это ты моим безутешным родственникам рассказывать будешь.
– И не подумаю!
– А придется!
Как ни странно, при упоминании предавшей меня царской родни боль лишь слегка шелохнулась в груди, не торопясь накрывать туманящим сознание пологом. Это приятно удивило. Я прислушалась внимательнее к собственным ощущениям, приготовившись вновь с головой окунуться в болото жестокого разочарования и жалости к самой себе, даже без капли сожаления отдать свое бренное тело на растерзание голодному хищнику, но почему-то желание заниматься и дальше самокопанием с большой долей мазохизма странным образом испарилось.
Я внимательно посмотрела на Мираба поверх костра. Вроде бы в нем ничего не изменилось, голодного блеска в глазах не наблюдается, когти на полруки не выросли. Зачем же этот паршивец на меня бросился?
– Я правда из лучших побуждений, – виновато потупился эльфыреныш, выводя на земле веточкой какие-то замысловатые финтифлюшки.
– А эти побуждения знают, что они лучшие? – не торопилась верить в бескорыстный гуманизм мальчишки я.
– Конечно, знают. Если честно, то мне больше нравится, когда ты ругаешься и грозно размахиваешь мечом, пусть и у меня перед носом, чем видеть безучастное выражение мертвой куклы на твоем лице.
– Вот уж не думала, что некоторые мальчики хорошо разбираются в куклах, – не смогла не съязвить я.
– Зато эти некоторые мальчики хорошо разбираются в некоторых девочках, – с нескрываемым сарказмом совсем по-взрослому парировал Мираб. – Ты себе не представляешь, насколько тяжело и страшно смотреть было, как ты занимаешься самым натуральным самоедством. Я даже попытался воззвать к твоей совести и состраданию, но, похоже, они дружно умерли еще там, в Капитаре. Что мне еще оставалось делать? Тупо наблюдать за тем, как ты медленно, но верно загоняешь себя в пропасть жалости к самой несчастной царевне в мире? Вот и придумал, будто на меня напали.
– Ну ты хорош… Я же действительно перепугалась за тебя, до сих пор руки трясутся.
– На то и расчет был, – самодовольно заулыбался эльфыреныш, явно польщенный произведенным эффектом от собственной выходки. – А главное – подействовало. Я, между прочим, тоже живое существо. А ты за саможалелками совсем забыла, что пока еще несешь ответственность за тех, кого приручила.
– Это за тебя, что ли? – Я не удержалась и фыркнула.
– А хотя бы и за меня. Твою клятву пока еще никто не отменял.
А вот об этом он зачем напомнил? Чтобы вызвать у меня чувство вины за вопиющую безответственность или чтобы банально меня позлить? Провалами памяти я пока что вроде не страдаю, а даже если и возникнет небольшой пробел, то клятва сама о себе напомнит малоприятными ощущениями.
