краю уже равняется абсолютно никакой, то есть равной температуре космоса. Понимаешь?
– Ну… неважно, я тебе верю. Раз ты женишься на мне, то верю всему!
– Да?.. Мы все знаем из начального курса обучения, что все предметы в нашем двумерном мире сокращаются в размерах пропорционально понижению температуры. Это аксиома. Таким образом, чем ближе к Краю приближаешься, тем крохотнее наши шажки… Так вот, еще древние мудрецы ломали голову: может ли живое существо добраться до Края Света? Сам путешественник этого не замечает, ибо и он уменьшается тоже. Таким образом наш небольшой мир становится близким к бесконечности…
Он отвернулся, пошел седлать лошадь. Кромагеница молча наблюдала за его уверенными движениями. Сильный, уверенный, целеустремленный. С запасом стрел и приспособлений для охоты, по бокам мешки… Если она правильно его поняла, то там злаки полезных растений. Всяких, разных.
Глаза ее сияли. Она воочию увидела героя! И этот герой предложил ей стать его спутницей жизни.
– Я иду с тобой, – сказала она счастливо. – Я пойду с тобой всюду!.. Если же не успеем дойти сами, то к Краю Света пойдут наши дети, которых вырастим такими же героями. Пойдут дети детей… Все равно твой знак будет на Краю Света!
Я ничего не понял, нырнул глубже, на этот раз, как смутно понял, побывал в шкуре существа из нейтронной материи, что поймало радиосигналы и отправилось на поиски братьев по разуму, но явилось на точку встречи и не обнаружило ничего. Пока путем сложных умозаключений не пришло к выводу, что тут может существовать некое сгущение, в котором или даже на котором могут жить разумные существа в миллиард раз менее плотные, чем мы, нейтриниты.
Снова ничего не понял, шагнул глубже, на этот раз я – Звездное Облако размером в полгалактики, но те далеко, для меня опасные, могут оторвать кусок, и я дрейфую от них подальше, рассуждаю о природе Вселенной, что меняется так быстро, так быстро, миллиарды лет один за другим, а миллионы так и вовсе мельтешат…
Дурь какая-то, надо дальше, должны же быть величественные гипербореи или мудрые и могущественные арии-лемуры, пусть даже гондваны, хотя они подозрительно черные, как их рисуют… Но очутился в теле вообще чего-то невообразимого, только и понял, что живет не в пространстве, а во времени, вот уж вовсе хрень несусветная, как же там можно жить, а оно еще и довольно хрюкает, дуро какое-то… я свалился глубже, попал в дробное измерение, взвыл и тут же нырнул поглубже, проскочив сразу несколько душ, вынырнул в ярком, но снова непонятном мире, потом еще, еще и еще, где я был и живой звездой, и скопищем разумных муравьев, и покрывшей всю планету плесенью, что вечная и бессмертная…
Трижды или четырежды я оказывался целой толпой, понятно, бессмертной, так как одни умирают, другие рождаются, а толпа живет, обновляется, но ее должна вскоре прихлопнуть падающая луна, чтоб знали, бессмертие – не то же самое, что неуязвимость…
…я поспешно скакнул дальше, побывал в теле огромного dragonfly, что значит летающего дракона, он как раз несется над цветками, ловит мух и зверски пожирает, но все равно небо без солнца, а вместо него страшно и дико горят
