все же, когда они робко, осторожно впервые подошли к нему, желая получить совет человека, который вырывался на свободу вновь и вновь на протяжении веков, но по-прежнему носил оковы, Люцивар сказал лишь одно:
– Пожертвуйте всем.
Они ушли, разочарованные, неспособные понять, что совет был дан всерьез. Нужно жертвовать всем. Однако была одна вещь, которой сам Люцивар пожертвовать не мог. И не стал бы.
Сколько раз он поддавался вновь и вновь, позволяя связать себя этим жестоким кольцом, надевавшимся на мужской орган, и сколько раз Деймон, обнаружив друга и пришпилив к стене, называл его дураком и трусом за очередную неудачу?
Лжец. Изворотливый, привыкший к дворцовым интригам лжец.
Как-то раз госпожа Доротея Са-Дьябло отчаянно пыталась отыскать Деймона Сади после того, как выяснилось, что ее раба для утех нет ни при одном дворе. На его поиски ушло сто лет, две тысячи Предводителей пали, пытаясь взять его в плен. Он мог бы использовать небольшой, полудикий Край, который захватил, и завоевать пол-Террилля, мог бы стать ощутимой угрозой власти Хейлля. Вместо этого Деймон прочел письмо, которое Доротея отправила с одним из своих гонцов. Прочел его – и сдался.
В письме говорилось лишь это: «Сдайся до новолуния. После этого каждый день, потраченный на розыски, будет стоить твоему брату какой-нибудь части тела – в расплату за твое высокомерие».
Люцивар вздрогнул, пытаясь отогнать непрошеные мысли. В каком-то смысле воспоминания еще хуже ударов плетью, поскольку они неизбежно вели к образу Аскави с горными вершинами, вспарывающими небо, и долинами, где раскинулись города, фермы и леса. Сейчас, правда, этот Край уже далеко не так плодороден, и неудивительно: слишком долго его выворачивали наизнанку и использовали те, кто привык брать, ничего не давая взамен. И все же там его дом, и века изгнания, проведенные в рабстве, принесли только тупую боль и тоску по чистому горному воздуху, вкусу сладковатой ледяной воды, тишине вековых лесов и, больше всего, горным кручам, где реяли в воздухе эйрианцы.
Но Люцивар находился в Прууле, на жарком, песчаном пустыре, в услужении у этой суки Зуультах, потому что не сумел скрыть отвращение к Притиан, Верховной Жрице Аскави. Не сумел усмирить свой вздорный нрав, чтобы служить ведьмам, которых презирал.
Среди людей Крови мужчины должны были служить, а не править. Он никогда не бросал вызов заведенным порядкам, несмотря на то что за прошедшие века убил немало ведьм. Он уничтожал их потому, что служить им было настоящим оскорблением – он ведь был Верховным Князем эйрианцев, носившим Эбеново-серый Камень, а потому не желал верить, будто служение и раболепие – одно и то же. Будучи бастардом, полукровкой, Люцивар не имел ни малейшей надежды однажды получить важный пост при дворе, несмотря на высокую ступень его Камня. Будучи прекрасно обученным эйрианским воином и обладая слишком несдержанным нравом – даже для Верховного Князя, он окончательно утратил надежду на то, чтобы жить вне оков того или иного двора.
И его поймали в силки, как ловили всех мужчин Крови. В них было заложено нечто, заставлявшее страстно желать
