понять чужие слова и отделить от шелухи сердцевину песни. Слова оставались чужими и не трогали Баррета. Он ловил только игру виолы. Саммер пела по-другому, но в картахенской музыке было нечто похожее. Ланда вошел без спроса и разогнал тонкое наваждение.
– Странный ты негодяй, – задумчиво заявил Баррет. – Испанец, который прячет пирата, католик, который держит у себя англиканскую библию, к тому же, как мне кажется, измазанную кровью.
– Есть великое объяснение всего.
– Золото? Знаешь, Эрнандо, мне приходилось видеть на Хайроке занятную картинку, не знаю, как она туда попала, если учесть, что гравировали ее наверняка голландцы.
– Что еще за изображение?
– На ней был представлен король испанцев, который облокотился о стол, заваленный золотыми эскудо. Наш английский монарх и Голландские Генеральные штаты тянули сокровище к себе, французы, не скрываясь, хватали золото, а за спиною у всех генуэзцы строили рожи.
Де Ланда от души расхохотался.
– Ты бездельничаешь, Питер, от этого в твою упрямую башку лезут странные мысли. Могу порадовать тебя – корабль ждет. Пусть он идет на Веракрус, мы с тобой найдем способ улизнуть по дороге. Впереди побережье севернее Юкатана и исполнение твоих желаний. Ты ведь не хочешь остаться бедным неудачником, потерявшим свой люггер?
– Поглоти тебя пекло, конечно, не хочу. Нет.
– Тогда смелее, англичанин. Ты ведь все равно не любишь Картахену…
«Святая Маргарита» покинула бухту, проплыв мимо недостроенного укрепления Сан-Фелипе-де-Баррахас, – корабль спешно уходил на Веракрус. Ланда на палубе ничем не выделялся среди других пассажиров – купец, отправившийся по делам. В каюте он разительно менялся и проводил время в подвесной койке, разжевывая индейские листья из своих запасов. Чтобы не видеть его неподвижных глаз, Баррет выходил на палубу, всматривался в бескрайнее море и переменчивое небо – никто не обращал внимания на немного странного чужака.
– Это мой кузен, он немного не того, – поторопился объяснить де Ланда. – Печальные последствия ранения в голову…
Дул благоприятный ветер – как раз такой, какой нужно. Кружка оставалась светлой и обещала безопасность. Побережье Новой Гранады лежало позади, «Святая Маргарита» сильно продвинулась на север, минуя невидимые, затерянные в морском сиянии берега Панамы, и все-таки подавленные опасения не покидали Баррета.
Как-то ближе к полудню Ланда, отряхнув вызванные зельем чары, разложил на дощатом столе свой арсенал – кремневые пистолеты, старый фитильный мушкет, сошку от него, потрепанный мешочек с пулями и перевязь-бандерильеру с натруской, мотком фитиля и патронными гильзами.
– Ты хорошо стреляешь, Питер?
– Да.
– Мне не нравятся такие слишком короткие ответы.
– Да, черт тебя возьми! В последние годы я постоянно практиковался в стрельбе из французского буканьерского ружья. На суше делал это по птицам, а в море – по таким мерзавцам, как ты.
– Отлично,
