ровня моей дочери. Ребенок, конечно. Иметь любовницей двадцатиоднолетнего ребенка, для которого ты бог Саваоф, и оказаться голоштанником с пенсией по старости, на которую не прокормиться и воробью, – это свалиться в ее глазах с небес на землю, разбившись вдребезги.
Я нажимаю кнопку приема.
– Привет, моя радость, – говорю я.
О, это не слова. Кто она еще как не моя радость. Иметь любовницу моложе тебя в три раза и быть для нее не старичком денежным мешком, а любимым – это будешь ценить, трястись над этими отношениями скупым рыцарем над златом. Хотя, конечно, вот оно, еще одно преимущество человека свободной профессии: у тебя нет возраста. Во всяком случае, пока ты не сел на пенсию по старости. Чувствуешь себя на тридцать – тридцать тебе и есть.
– Привет, Лёнчик, – отвечает мне в трубке моя радость. – Ты, наверно, хочешь меня поздравить?
Это в ее манере – поставить тебя в положение ее должника и потребовать возвращения долга, когда ты об этом долге – ни сном ни духом.
– Сдавала на права? – подумав немного, неуверенно спрашиваю я.
– Именно! – одобрительно отзывается она. (Возврат долга мне засчитан.) – И сдала.
– Так у тебя же какой учитель был, – говорю я, намекая на то, что и она у меня кое в каком в долгу, причем реальном.
– Ха! – говорит она. – Твои уроки бесценны. Но, представь, они не понадобились.
– Как так? – я чувствую укол уязвленности.
– Так! – восклицает моя радость. – Помнишь, кто-то мне давал совет заплатить по полной программе? Я это и сделала. И знаешь, кто на экзамене по вождению нажимал за меня педали?
Педали за нее на экзамене по вождению нажимал, оказывается, инструктор рядом, а она только рулила, причем по его команде.
– Что же, такие события, как сегодняшнее, следует отмечать, – говорю я.
– Разве кто против? – следует мне ответом. – Куда ты хочешь меня пригласить?
Вот она, разница в возрасте. Мне на самом деле не хочется никуда. Однако моя радость в том возрасте, когда без понтов нельзя, положенные ритуалы должны быть соблюдены непременно.
– Давай полопаем в «Ист буфете», – предлагаю я. «Ист буфет» – это и недорого, и сердито, да ей по молодости и нравятся такие места. – Ты где?
Оказывается, мы в двух шагах друг от друга. Она на Моховой, у себя на факультете, заехала после экзамена по вождению что-то у кого-то взять-отдать-получить, и вот свободна и позвонила мне.
– Жди меня там у Ломоносова, – велю я.
Спустившись в переход, я пересекаю под землей Тверскую и, поднявшись наверх, иду от Центрального телеграфа вниз, обратно к Манежной, чтобы проследовать к старому зданию университета, в котором когда-то он умещался весь и где теперь только факультет журналистики. По дороге я звоню сыну. Не знаешь ли случаем, спрашиваю я, как учредить вот такую ахинятину
